В общем, ци эта чем-то типа китайской магии была. Без фаерболов,
правда, и волшебных палочек, но все же магия. Или духовные
практики, я, честно говоря, разницы не видел.
Поначалу, осознав, что вижу не просто сны, а события,
предположительно, происходившие без малого две тысячи лет назад, я
напрягся. Даже к психиатру сходил. Денег выложил — половину своей
зарплаты за десять сеансов, а толку ноль. Мол, это неопасно, хотя и
необычно, поэтому смирите и наслаждайтесь, молодой человек. Совет
как для девушки при встрече с насильником — типа лучше расслабиться
и попытаться получить удовольствие, но я честно попробовал ему
следовать.
Стал записывать события, которые мне приснились. Пытался их
каталогизировать. Всерьез увлекся историей, перечитал все, что
нашел в интернете по китайской истории, даже в библиотеку
записался. Пользы мне это особой не принесло. Так я до конца и не
убедился, что ночные ведения связаны с Троецарствием, да и системы
в них не нашел.
Транслировались они совершенно бессистемно. То Вэнь Тай гоняет
разбойников по лесам, то бухает при дворе какого-то имперского
чиновника, то с друзьями охотится на оленя. Понять смысл того, что
мне показывалось, не представлялось возможным. Или мне просто
мозгов не хватало.
Короче, полгода я просто смотрел по ночам костюмированный
китайский фэнтезийный сериал про крадущегося тигра с притаившимся
драконом в компании и не особенно парился. До сегодняшнего дня,
точнее, ночи.
Когда я заснул, мне приснился совсем другой сон. Какая-то
увешанная кучей побрякушек барышня с четко выраженными китайскими
чертами лица смотрела на меня и улыбалась. Никаких декораций, вроде
поля, леса или деревеньки, не было — только серая непроницаемая для
взгляда мгла. Может, за ней что и было, но разглядеть удавалось
только смутные тени.
— Здравствуй, Алексей, — поприветствовала меня барышня. И
улыбнулась так ласково и искренне, будто видеть меня было для нее
величайшей радостью на свете.
Была она красивой — это все, что я мог сказать. Описать
невозможно — черты лица постоянно менялись. То становились юными,
совсем девичьими, то наливались зрелой красотой средних лет
женщины, а то и вовсе окутывались старушечьим благообразием. Все
это происходило без каких-то переходов и воспринималось, как ни
странно, естественно. Словно она медленно поворачивалась вокруг
своей оси, каждый миг являя мне один из своих ликов.