Я, капитан, и весь экипаж судна приняли все меры для предотвращения столкновения, строго руководствуясь правилами ППСС и требованиями хорошей морской практики.
На основании вышеизложенного я заявляю этот морской протест против всех возможных претензий с чьей-либо стороны как ко мне, так и к судовладельцу.
В подтверждение вышеизложенного представляю выписки из судового журнала № 17, а также в подтверждение обстоятельств, указанных в судовом журнале, прошу опросить свидетелей, членов экипажа…
Капитан т/х «Сергей Есенин» Хаустов Н. Г.
Составление морского протеста Николай Гаврилович закончил около шести утра в понедельник. К этому моменту он не спал ровно сутки, даже больше.
Сутки назад начал слабеть туман над Тихим океаном на подходе к проливу Хуан-де-Фука, и открылся веселый порт Виктории, и поднялся на мостик спокойный лоцман Краббе. Да, еще сутки назад вокруг и на душе были удивительно светлый мир и покой…
В шесть утра третьего августа он прилег и, прежде чем заснуть, коротко поставил все точки над «i». Он считал, что от начала и до конца делал все правильно. Правильно вел себя на мостике. Правильно после аварии. Правильно вел документацию. О штурманах он мог бы сказать только хорошие слова. И на мостике, и в момент аварии, и после штурмана действовали четко и грамотно. У него не было к ним никаких замечаний, кроме ведения записей чернового журнала суперкарго. Но суперкарго не был судоводителем; его привела на мостик тревога, то есть судьба.
В восемь утра Николай Гаврилович был уже на ногах. Он принял душ, побрился, надел свежую рубашку. Закончив туалет, он сел за письменный стол и записал: «1 000 000 $ – убыток моей стране + моя поломанная судьба и судьба женщины, которая дорога мне». Капитан подвел черту в своей записи и добавил: «Я должен выиграть процесс». В том, что процесс будет громким, он не сомневался.
Около полудня в понедельник прилетел представитель торгпредства в Монреале Геннадий Васильевич Свешников. Никакими многозначительными угрозами последствий он мучить никого не стал. Двухметрового роста, тощий, прокаленный тропическим солнцем (раньше работал в Индонезии), довольно веселый, он видел свою задачу не в собственных расследованиях, а в сообщении капитану тех бесчисленных маленьких знаний места пребывания, без которых иностранец чувствует себя в чужой стране, как рыба в песке. Это устройство телефона-автомата, сленг подвыпившего грузчика, правила перехода улицы на зебровой дорожке и под светофором, настроение консула в дождливую и хорошую пoгоду, роль этого настроения в жизни колонии, размер чаевых в такси и т. д. и т. п. Кроме того, Геннадий Васильевич весело и легко решал такие важные и ответственные вопросы, как, например, утверждение кандидатуры переводчика. Переводчик автоматически оказывался посвященным абсолютно во все интимные вопросы, которые обсуждались между администрацией судна, адвокатами, представителями противной стороны. Переводчику становились известными и задуманная тактическая линия, и стратегия, и все мелочи согласий и несогласий в нашем лагере.