16. Накануне великого раскола
Византия как политическая целостность очень быстро потеряла территорию Западной Римской империи, но как целостность культурная она сохранила там свое влияние до IX в. Переломной датой можно считать и 843 г., и 867 г., а правильнее – эпоху между этими годами. И вот почему. Захватившие Италию и Испанию готы и сменившие их лангобарды были ариане, а местное население – волохи (название латиноязычных европейцев) – православные. Хотя как этносы они ничего общего не имели с греками, но церковь как культурный комплекс удерживала их в составе византийского суперэтноса. Влившиеся в эту систему франки и англосаксы также приняли православие от Римского престола, чем обеспечили ему победу над арианством.
И вот, несмотря на то что ни до Галлии, ни до Британии не могли дотянуться щупальца византийской дипломатии, обаяние культуры фазы расцвета превращало Западную Европу в провинцию, столицей которой был Константинополь. Пусть за два века акматической фазы этногенеза Византия пропустила через свою укрепленную границу по Дунаю тысячи славян, заселивших опустошенный ими Балканский полуостров, пусть несториане и монофизиты подчинились арабам, пусть сумасшедший император с отрезанным носом возвращается на престол при помощи враждебных болгар – городские стены стоят, монахи обучают прихожан молитвам перед иконами, а Юстиниан II снова теряет власть, но на этот раз вместе с жизнью. Доблесть, искусство и справедливость при каждом потрясении торжествуют.
Но вдруг зашатались и они. Нет, не от удара извне, а от неожиданных претензий императора. Лев III Исавр, только что героически разгромивший арабский флот (717 г.), в 726 г. поднял руку на святыню искусства – иконы. Это была ломка этнической психики и того стереотипа поведения, который поддерживал культурную традицию – сердце византийского этноса. Опираясь на малоазийскую солдатчину, императоры-исаврийцы попытались отнять у своего народа то, ради чего этот народ жил и страдал, воевал и молился. Они сделали жизнь своих подданных оскорбительно бессмысленной, а те отказали им в уважении и любви.
И тогда очарование византийской культуры исчезло. Западные области, имевшие своих королей, остались верны православию, тем самым теряя связь с Константинополем, ставшим из столицы христианского мира главным городом малоазийского царства – Византии, пределы которой были ограничены теми крепостями, где стояли гарнизоны, верные своим стратигам. Так начался надлом византийского этногенеза, индикатором которого была история культуры, искусства и религии.