Он закрыл глаза и поднял палец, будто меломан, внимающий музыке.
Вместо музыки грянул взрыв. Рвануло достаточно далеко, но я услышал
звон металла, падающего на асфальт, и чей-то крик.
– Ты что... взорвал их? – спросил я.
– Ну да. Мелочь, конечно, но приятно.
В голове стало пусто. Я не знал, как относиться к произошедшему.
Видя мое замешательство, Брик улыбнулся еще шире. Он поднялся на
ноги и постучал по стеклу пассажирской двери.
– И второй сюрприз! – воскликнул он.
Из машины, целая и невредимая, выбралась Маша. Я не успел даже
ахнуть, как она подбежала ко мне, обняла и прижалась. Снова
плакала, но уже не так, как тогда, на кровати. Теперь мне было
позволено осушить эти слезы.
– Дима, – всхлипывала она. – Господи, я так испугалась! Он
рассказал мне, как ты пытался убить их по дороге!
Я посмотрел на Брика, и он отвел взгляд, пожав плечами.
Маленький хитрый поганец!
Я погладил спину Маши, коснулся губами ее волос.
– Все будет хорошо, обещаю, – шепнул я.
Она только сильнее прижалась ко мне. А из "УАЗа" тем временем
выбиралась Элеонора, напоминая очаровательное рыжее божество,
готовое метать молнии и вызывать ураганы.
– Какой-то недомерок-телепат вытаскивает МЕНЯ из МОЕЙ квартиры!
– завопила она. – Ко мне домой приезжают какие-то поганые менты!
Это так ты свои проблемы решаешь, Димочка?
Маша подняла голову и сквозь слезы улыбнулась мне.
– Тебе там, кстати, дверь выбили, – сказал я. – Прости, ничего
не мог сделать.
– Что?! – Элеонора даже подпрыгнула. – Дверь? Димка, твою мать,
я сейчас ей богу тебе глазницы дочиста выскребу! Козлина! Джеймс
Бонд сраный! Да прекратите вы лизаться, я с вами разговариваю!
Утихомирить Элеонору было не так уж сложно. Помог Брик со своими
безупречными манерами и ледяным спокойствием. Да и сама она не
могла долго сердиться. В конце концов, плюнула и дернула Машу за
рукав кофты.
– Пошли, красотка, дверь чинить! Мужиков-то у нас нету, что
поделаешь! Папке сообщение кину, чтоб замок купил.
Мы с Бриком остались одни.
– Ты простил меня? – спросил он.
– Не знаю.
– Что еще я могу для тебя сделать?
– Для меня? – возмутился я. – А ничего, что ты свои косяки
сейчас разгребаешь?
– Так и есть, – кивнул он. – Но потеря Маши для меня ничего бы
не значила. А для тебя?
Тут мне возразить было нечего.
– Что теперь будешь делать?