Дома тихо и пусто. Я слонялся из комнаты в комнату, включал и
выключал телевизор. Выпил чаю, умылся, потрогал учебники. Поставил
на зарядку телефон. Попытался вздремнуть, но не мог сомкнуть
глаз.
В половине шестого пришла с работы мама. Я успел пожарить
картошки и удостоился похвалы.
– Как в школе? – спросила мама, садясь за стол.
Я поставил перед ней тарелку, достал из холодильника молоко и
майонез, потом сел напротив.
– Испортил отношения с классом. Высказал все, что накипело, и
они от меня отвернулись. А человек, которого я считал врагом,
внезапно стал на мою сторону. Софья Николаевна переживает за
книжный клуб. Туда почти никто не ходит, и она сейчас как маленькая
девочка, расстроенная такая. Пообещал, что приду...
– Ты что за ерунду городишь? – нахмурилась мама. – Наполучал
чего?
Я смотрел в глаза собственной матери и видел в них пустоту.
Может быть, Брик попался раньше, чем планировал, и все уже
закончилось? Или так было всегда, просто я не замечал?
– Ну? – не отставала мама.
Я встал.
– Мне нужно идти.
– Куда это? – Она округлила глаза, отложила вилку в сторону.
Я не ответил. Мама кричала, потом, сообразив, что крики не
работают, начала плакать. А когда не подействовали слезы, снова
закричала о том, что я сдохну на улице в нищете и забвении, но еще
прежде загоню ее в гроб.
"Какая разница? – думал я, обуваясь. – Жить так, как вы
мечтаете, или умереть? Умереть хотя бы можно с достоинством". Мне
снова вспомнился хриплый сигнал проезжающего мимо грузовика. Лучше
бы мне погибнуть тогда. Я бы умер со счастливым осознанием того,
что сделал все возможное. Теперь же я в этой истории – лишь
ненужный придаток, от которого никакой пользы.
Уже стемнело. Дул ветер, и я пожалел, что не надел шапку: с
каждым днем холодало все больше. Возле подъезда сидел Разрушитель.
Тот самый, что преследовал меня утром. Сделав несколько шагов, я
убедился, что он плетется за мной и остановился. Ну да, он хочет,
чтобы я вывел его на Брика. А я что собираюсь сделать?
Жесткие подошвы осенних ботинок отчетливо стучали по
растрескавшемуся асфальту. Шаги Разрушителя звучали более увесисто
и гулко. Кроме нас двоих на улице никого – после заката поселок
словно вымирал. Сегодня не слышалось даже молодежных посиделок,
которые обычно проходили на пустеющем рынке.