Боря не обдумывал ответ. Он просто возразил по всем пунктам
сразу же, как я закончил:
– Ты знаешь людей всего шестнадцать лет, а они живут тут целую
вечность. При этом каждый – не больше сотни лет всего. Вы даже
узнать друг друга не успеваете за столь короткий срок! Потому что
боитесь это сделать. Конечно, я не смогу изменить всего. Но
изменить тебя смогу. И когда-нибудь ты будешь мне за это
благодарен. Эта девушка не будет страдать, потому что я не брошу ее
просто так. У нее останутся светлые воспоминания. Если парни хотят
меня отпинать – пусть пинают. Но заговорить с Катей все равно
осмелился только я. Если избиение их утешит – пусть так. И мне нет
никакого дела до сплетен, распускаемых сварливой кондукторшей,
когда мне улыбается такой ангел.
Мы сверлили друг друга взглядами. Ни один не собирался
сдаваться. Наконец, я махнул рукой:
– Черт с тобой. Пошли, герой-любовник.
Пилорама представляла собой длинный цех. Визг пил слышался
издалека. Когда мы с Борей зашли в приоткрытую дверь, то оказались
в помещении, засыпанном опилками. На станках трудились трое мужчин.
Четвертый курил прямо там, наплевав на технику безопасности. Пятый
во всю глотку орал песню: "Котопес, котопес! Единственный в мире
малыш котопес!"
Мне стало не по себе от этого зрелища. От мужчин несло угрозой.
Я почему-то был твердо уверен, что судьба определила мне какую-то
тихую кабинетную работенку, в окружении тихих интеллигентных людей.
И такие вот компании вызывали чувство отторжения.
Мужчина, который курил, выглядел усталым. У него были черные с
проседью волосы и поникшие усы. Тот, что пел, смотрелся куда более
бодрым. Здоровый, бритый наголо и с улыбкой, словно бы приклеенной.
Он подошел к усталому и о чем-то заговорил. В этот момент одна из
пил замолчала, и я смог расслышать слова:
– Ну чего, Иваныч, доставай!
– А у меня нету, – низким спокойным голосом отозвался
усталый.
– Как так "нету"? Уже обед прошел, уже надо быть пьяным! –
завозмущался горластый.
Тут я опознал в мужчине, отошедшем от станка, своего брата и
сделал шаг ему навстречу. Тот немедленно заулыбался.
– О, Димон! Здорово-здорово!
Он подошел ко мне, стягивая с правой руки перчатку.
– Привет, Коля, – сказал я, пожав ему руку. – Вот, о нем я
говорил.
Коля тут же протянул руку Боре.
– Коля!
– Борис.