Дворецкий вышел из обеденной залы своей неспешной величественной походкой с блюдом бердопасьешных пирожков, сопровождаемый всё тем же полным восхищения взглядом Дороти.
– Породистый… – расслышала Николетт её восторженный выдох.
Вот только жаль, Дороти с её доблестным рыцарем, похоже, ждёт долгая разлука. Терпение Теодора явно исчерпалось. Он принялся метать громы и молнии, заверяя, что уже в тридцатый раз за сегодня пожалел, что оставил в замке двух таких чрезмерно энергичных барышень.
Дороти лепетала, что хотела, как лучше, и просила проявить милость – оставить её в замке.
– Я согласна на любую работу и самое скромное жалование, – заверяла она.
Матис наблюдал за сценой с какой-то странной улыбкой и в первую же образовавшуюся паузу вставил неожиданный вопрос:
– Дороти, сколько вам лет?
– Милорд, разве это благородно, интересоваться возрастом барышни? – возмутилась она. Но тут же вспомнив, что находится в подвешенном состоянии и лучше пока господам не перечить, ответила: – Двадцать пять.
Это она, конечно, немного покривила душой. На самом деле ей уже исполнилось тридцать.
Теодор как-то странно покосился на брата:
– Это то, о чём я подумал?
– А почему бы и нет? Мне нужна была смелая и отчаянная барышня. Пожалуй, более отчаянной я за оставшийся день не найду.
Теодор рассмеялся:
– Если решишься на такое, я тебе не завидую.
Николетт начала догадываться, о чём говорят братья – Матис хочет нанять Дороти в качестве своей «возлюбленной». Это ещё более авантюрная затея, чем та, в которую оказалась втянута сама Николетт.
– А что мне терять? – усмехнулся Матис.
– Ты думаешь, у Дороти получится изобразить леди? Думаешь, родители поверят?
– Скажу, что моя Адель из далёкой-далёкой провинции и совсем недавно начала выходить в свет, поэтому незнакома со всеми тонкостями этикета и бывает неловкой.
– Я согласна! – выпалила Дороти, которая не страдала отсутствием сообразительности и тоже поняла, о чём речь. – Только если мне позволят остаться здесь с моей госпожой, – тут же поставила она условие.
Опережая гневную тираду Теодора о том, что ему-то за что такая головная боль, Матис произнёс:
– Тео, выручай. Буду твоим должником.
Скорее всего, Теодор нашёл бы повод отказать, ведь голодные мужчины, как известно, редко бывают сговорчивыми, но тут вовремя подоспела яичница с беконом. Филимону даже не пришлось озвучивать название блюда, Теодор сразу велел наполнять тарелки. Заполучив приличную порцию, он махнул рукой: