И каждое утро на рассвете выходила к морю. Зимой эти прогулки
были непродолжительными – как короткое свидание по пути на работу.
А летом она вставала до рассвета, чтобы успеть увидеть, как первые
лучи солнца отражаются в волнах еще до того, как само светило
покажется над горизонтом.
Она брала с собой легкий плед и термос с кофе и выходила на
пирс, подальше от приезжих, которые за то короткое время, что
вырвали из своего будничного ритма, пытались успеть надышаться
морем.
- Красивый рассвет, правда? – пытались заговорить с ней
некоторые мужчины, жаждущие разделить свой одинокий отпуск с
красивой женщиной.
Она делала вид, что не слышит приглашения, улыбалась, кивала и
отворачивалась, чтобы налить себе чашечку кофе из термоса. Мужчины
правильно понимали ее нежелание вступать в игру флирта и уходили.
Рыбаки, которые иногда приходили на пирс половить веселых бычков,
научились ее не замечать. А местные бомжи давно считали ее
обязательной частью пейзажа и не приставали.
Когда солнце уже было достаточно высоко и пляжи начинали
заполняться народом, она уходила. Шла домой завтракать, потом на
свою странную и неперспективную работу – писать монографию о давно
ушедшем писателе, вечером на лекцию седовласого профессора, который
если и был перспективен в качестве мужа, то очень давно, вечность
назад. А потом домой, дабы чуть раньше лечь спать, чтобы утром
опять попасть на море.
Все это раздражало ее неугомонную мамочку и делало ей нервы, но
с этим абсолютно ничего нельзя было поделать – дочка была чересчур
взрослой и самостоятельной.
Но однажды что-то сделало сбой в обычной программе утреннего
блаженства.
Началось все с мужчины, который тоже пришел на пирс. У него не
было ни удочки, ни спиннинга – лишь термос с кофе и складной
стульчик в руках. Он, не обращая никакого внимания на завернувшуюся
в плед фигуру, разложил свой стульчик, уселся и открутил крышечку
термоса, из которого тут же разлился аромат хорошо приготовленного
кофе.
Она равнодушно отвернулась и отпила глоточек своего из
фарфоровой чашки, которую всегда приносила с собой – она никогда не
унижала божественный напиток пластиковыми стаканчиками. Так они и
сидели – каждый на своем участке пирса со своей чашкой кофе и
молчали. Молчание не было тягостным, поскольку третьим собеседником
было море, что плескалось у их ног.