Между тем, отряд постепенно собирался в коридоре. Как и предположил Аято, странная отметина оказалась у всех. Путешественники уже давно относились к Мелоун, как к мужчине и потому, Рона без лишних церемоний обнажила грудь. С левой стороны отчетливо виднелось знакомое кольцо. Точно так же поступили остальные воины. Лишь Салан поверили на слово.
Когда последние сомнения рассеялись, друзья покинули барак и двинулись к дому Байлота. Много времени путь не занял. Осторожно постучав в дверь, Олесь с тревогой прислушался. Ни движения, ни шороха, ни возгласа. Посмотрев на друзей, русич резко рванул ручку вниз. С легким скрипом дверь распахнулась настежь. Никогда раньше воины здесь не были. Не объясняя причин, Аргус категорически запретил ученикам приходить в его дом. Настал момент, когда солдатам пришлось нарушить приказ старца.
Тихо ступая, Храбров вошел в маленькую комнату. Вокруг ничего особенного: небольшая печь, стол, четыре стула, деревянная скамья вдоль стены. Слева виднелся узкий проход, занавешенный темно-синей шторой. Отогнув ее, Олесь попал в соседнее помещение. Его убранство значительно отличалось от первого, но и здесь ничего особенного землянин не обнаружил. Два кресла, диван, маленький резной столик и заполненный лишь наполовину стеллаж для книг. Сразу бросился в глаза еще один дверной проем. Без раздумий, русич направился туда. На высокой кровати, закрыв глаза, лежал старец. Правая рука беспомощно свисает вниз, голова откинулась далеко назад, одеяло валяется на полу. На Аргусе был длинный белый балахон, и не узнать эту одежду, ученики не могли.
– Что с ним? – взволнованно спросил Стюарт.
– Не знаю, – пожал плечами Храбров. – Позови Линду, она разбирается в подобных делах гораздо лучше меня.
Спустя несколько секунд в комнату вошла аланка. С присущей ей решительностью, Салан взяла руку тасконца и начала проверять пульс. В подобные мгновения Линда просто преображалась. Исчезала ее скованность, скромность, неуверенность. Вместо хрупкой женщины на свет появлялся тиран, деспот, требующий от окружающих беспрекословного и точного подчинения. Спорить с ней в такие моменты мужчины опасались. Во время операций Салан в выражениях не стеснялась. Закончив необходимый осмотр, аланка обернулась к друзьям и негромко произнесла: