Иван Дмитриевич улыбнулся:
– У вас не было свидетелей.
– А у вас есть?
– Пожалуйста, сын подтвердит… Ванечка, скажи дяде Яше. Но тот опустил головку и мстительно молчал, ни в чем не желая помогать своему обидчику. Недаром считалось, что характером Ванечка пошел в отца.
– Не учите ребенка говорить неправду, – усмехнулся Куколев. – Лучше скажите честно, кто поручил вам шпионить за мной.
– Чего-о?
– Скажите, и я даю слово, это останется между нами.
– Яков Семенович, дорогой…
– Не скажете, – предупредил Куколев, – я все равно узнаю. Вам только хуже будет.
– Вы с ума сошли! – рассвирепел Иван Дмитриевич. Вдруг осенило:
– Шагов полста всего, Яков Семенович, там они и лежат.
– Кто они? – встрепенулся Куколев.
– Кто-кто! Грибы, что я выбросил.
– А-а…
– Пойдемте, если не верите, я их вам покажу.
Куколев охотно принял предложение:
– Что ж, пойдемте.
Он и прежде-то вел себя, как перепелка, заманивающая лисицу в сторону от своего гнезда: за разговором настойчиво, хотя и незаметно, пытался отвести Ивана Дмитриевича подальше от того места, где засела в кустах женщина с красным зонтиком. Все это время она не подавала признаков жизни.
– Пойдемте, пойдемте.
Дошагали до старой придорожной березы с вывернутым корневищем, возле которой, как точно помнил Иван Дмитриевич, они вывалили эти злополучные грибы, но их там почему-то не оказалось. Кое-где жалко серела разлетевшаяся по ветру грибная труха, однако на нее Куколев даже смотреть не захотел. Действительно, эту пыль трудно было признать за доказательство.
– Что за черт! – расстроился Иван Дмитриевич, ощущая себя полным идиотом.
– Ну-ну, – хмыкнул Куколев.
– Наверное, кто-нибудь из дачников поживился. Сегодня воскресенье, их здесь полон лес.
Догадка имела смысл: неподалеку мелькали на поляне шляпы с лентами, слышался детский смех, но Куколев ничего этого замечать не хотел.
– Значит, грибов нет, а щегла вашего нам и подавно не сыскать, – сказал он.
– Ей-богу, тут они лежали. Ванечка, скажи, мальчик, – льстивым голосом попросил Иван Дмитриевич.
Сын молчал, глазенки злобно посверкивали из-под материнских бровей. Мстительностью он пошел в отца, упрямством – в мать.
– Вот что, господин Путилин, – спокойно сказал Куколев. – Скажите, кто вас послал следить за мной и сколько вам заплатили. Я вам дам вдвое больше.
Он достал бумажник.