- Отстань, - оборвала его речь, чтобы он не вздумал развить её. Мало ли над чем ещё ему вздумается пошутить.
Но Максим и не подумал отставать. Вместо этого он обнял меня, вроде как из приступа нежности, а сам быстро зашептал на ухо.
- Послушай, если ты не перестанешь краснеть, как девственница, и продолжать строить из себя саму застенчивость, то вокруг могут догадаться, что мы с тобой не муж и жена. Ты ведёшь себя, как пугливый подросток, не познавший секса. Делай вид, что ничего особенного не происходит.
Его слова меня взбесили. Хоть он и не знал, что я действительно, была девственницей, но это не делало меня бессовестной распутной женщиной, готовой демонстрировать прелести каждому, кто оказался рядом!
- Ты вообще в своём уме? – напала я на него. – Сам подумай, какую чушь ты несёшь! Даже если мы с тобой были бы сто лет женаты и имели десятерых детей, это не означало бы, что я без стеснения могла бы раздеваться при посторонних мужчинах!
Макс промолчал, сочувствующе погладив по голове, но потом всё же вставил:
- Держись. Придётся вынести всё.
- А для чего? – во мне разгорелось негодование. – Для чего терпеть унижения, лишения и побои? Лишь для того, чтобы стать податливой биомассой для экспериментов людей, считающих нас вторым сортом? Легче взбунтоваться и показать, что нами нельзя помыкать! Что мы ничуть не хуже них!
- Тише, тише, - он снова погладил меня по голове и его слова прозвучали очень нежно. – Успокойся, пожалуйста. Поверь, я понимаю тебя и разделяю твои чувства. Но пока не время бунтовать. Кроме нашей гордости у нас нет ничего, да и над ней надзиратели успели поглумиться, подавив и растоптав. Чтобы показать им, что мы – люди, с которыми необходимо считаться, нам надо подготовиться. Нужно организовать повстанческое движение, вооружиться. Тогда можно и доказывать что-то. А сейчас, восстав, мы докажем только свою глупость. Нас просто убьют.
- Лучше умереть, чем терпеть унижения! – я никак не могла угомониться, отчего стала говорить громче, чем стоило, поэтому Макс сильнее прижал меня к груди, чтобы заглушить мой голос.
- Будь гибче и мудрее. Есть вещи, которые можно стерпеть, а есть те, которые терпеть нельзя. Нас не избили, те искалечили, не изнасиловали.
- Так что, подождём, когда это произойдёт? – вновь вспылила я, окончательно теряя голову.