Так, спокойнее, не хватало самой здесь спятить: два ненормальных в замкнутом пространстве — это уже катастрофа. Вдох-выдох, рассуждаем логически. Плюс — то, что эльф не буйствует, уже легче; минус — у него есть арбалет, мечи, а может и ещё чего. Вот как вести себя с подобными? Эх, плохо, когда не помнишь, а может, и вовсе не знаешь. Главное — забрать у него оружие, чтоб не навредил ни мне, ни себе, а там действовать по обстоятельствам.
— Да, точно, Ниэль, о чём я, это произведение из произведений, наиискуснейшее, — начала говорить я тихим голосом, надеясь, что выбрала правильную тактику, а сама тем временем, не спеша, как можно плавнее, чтоб не спровоцировать, подошла и сняла с его плеча арбалет.
— Какие швы, какие завязочки, наверняка не один эльф трудился над ними, — продолжала я шептать, не разрывая зрительного контакта, тем временем расстёгивая на поясе крепление ремня с мечами, — и как я сразу это не осознала. Такие произведения искусства нужно ещё поискать.
Эльф судорожно выдохнул и застыл, словно изваяние, а потом мне показалось, что он и вовсе перестал дышать. Вот же ж… Неужели сердечный приступ? И тут я запаниковала.
— Дыши, давай, ну же, — кричала я, тряся его за плечи, — ты ещё слишком молод, чтобы умирать. Слабоумие, может, и можно будет вылечить, но вот жизнь не вернуть.
Глаза Ниэля распахнулись так, что, казалось, к прежним размерам им уже вернуться не суждено, но самое главное — он задышал.
— Ты, ты… — похоже, у него был шок, — слабоумие? Ты вообще сейчас о чём? Ты решила, что я… и, видимо, всё это… оружие… а я подумал…
Ниэль густо покраснел, потом побледнел, а когда, в конце концов, цвет его лица всё же приобрёл естественный оттенок, сел и расхохотался.
— Лия, поверь, я в полном порядке, — сквозь смех выдавил он. — Скажи мне, пожалуйста, почему ты усомнилась в моём здравом уме?
— Потому что нормальный человек, тьфу ты, эльф, вот это, — я потрясла перед ним походной сумой, — произведением эльфийского искусства не назовёт. Это же обычный холщёвый мешочек, каких сотни тысяч.
— Ты действительно не знаешь, что это? — посерьёзнев, спросил он, и тут же, кивнув своим мыслям, ответил сам себе. — Видимо, не знаешь, хотя эта вещь и признаёт в тебе хозяина.
Раздражение и обида на эльфа сменились усталостью. Обведя взглядом известняковые стены пещеры, я поёжилась и, грустно вздохнув, села, доставая из сумы фляжку, в которой ещё оставалась вода, набранная в лесном роднике, и полоски вяленого мяса. Ниэль молчал, наблюдая за мной и, видимо, ожидая каких-то объяснений. Но что я могла ему сказать?