- А ведь точно... - задумчиво
согласился Алый.
- У тебя, вроде, тоже вип-аккаунт, -
словно между делом припомнил Олег, каким-то хитрым взглядом
поглядывая на лидера клана “Дети ветра”, - Как думаешь, Алый, может
мне в этом поле выстроить аллею из статуй моих недоброжелателей? Ты
как, не желаешь присоединиться к своей знакомой?
- Нет, не в этот раз, - не выказав и
малую долю страха, отказался гном, - да к тому же, я, в отличие от
этой бедняги, способен покинуть “Другой мир”.
- Эххх… Да... Жаль, не всех ваших
врагов можно будет поставить в этой аллее славы, - Виктор, глянул
на колечко брата в руках Олега Евгеньевича, - Можно было бы сюда
добавить пару лидеров топа, но их статуи могут разрушить, а у них,
в отличие от богоизбранной, нет такой мощной брони.
- А мне вот теперь интересно, отдаст
ли мне сто двадцать тысяч ее помощник, если технически она еще
жива? - озвучила свои мысли кухарка, - Мы же ставили на ее
уничтожение.
- Архэюшка, милая, может тебе
зарплату повысить? Ты вот только мне об этом намекни - участливо
поинтересовался патрон.
- Нет, денег мне хватает, - тут же
откликнулась кухарка, - но 120к золотом не помешало бы. Я бы
пристроечку к дому забабахала, ну, или домик гостевой. Может,
все-таки, проводим барышню в серые чертоги?
- Да в шухаш такие поблажки, -
ответил Генка, - Во-первых, она задолжала Ромке, и Ромке принимать
решение по ее судьбе, а во-вторых - ну вот охеренная же статуя
вышла! Да и наказание для нее самое подходящее. Я знаю о чем
говорю. Меня заживо погребли в песках. Поверь это жутко, когда ты
ощущаешь себя живым, но при этом даже мизинцем пошевелить не в
состоянии. Только представь, что она следующие года своей никчемной
жизни проведет в виде статуи, не способной почесать себе даже нос.
И изо дня в день, она будет любоваться одним и тем же пейзажем,
кушать черствый хлеб и воду, даже не ощущая вкуса, и не получая
удовольствия от еды. Ощущая только то, что хочеться почесать
нос.
Татарин говорил нарочито громко и
ехидно, так чтоб статуя слышала каждое слово. Слышала и страдала от
понимания безысходности собственной участи.
- Нет, пускай лучше эта
богоизбранная останется непобежденной, пускай стоит, пускай
вспоминает свою потерянную жизнь, день за днем, неделя за неделей,
месяц за месяцем, год за годом, - казалось, Татарин смаковал
ситуацию, восхищаясь изяществом садизма “ужасного”.