- Большой аквамарин чистой воды. 91
карат.
Олег положил камень на место, и
малая тут же затолкала его в сумку.
- Так, все отлично! Тут на семь
камней силы хватит. А семь на троих не делится, — авторитетно
заявила фея, причем в ее глазках бусинках отчетливо поблескивали
нотки жадности.
- Седьмой оставь себе за работу, —
на физиономии джина растянулась довольная ухмылка, — Но, восьмой
камень - мой.
- Ладушки, — прищурившись
согласилась малая, — А теперь, Олег, будь любезен, загрузи эту
сумку в твой пространственный карман.
Олег спорить не стал. Он одной рукой
поднял такой приятный сердцу феи груз и с удивлением отметил, что
тара в пространственный карман не помещается.
- Вот блин, — недовольно произнес
“ужасный” и, делая пасы руками, принялся доставать из воздуха
какие-то вещи.
На столе появились: мешок зернового
кофе, несколько свитков-призов, дарованных Белым Камнем, и прочий
нужный и не очень хлам. Последней на относительно ровную столешницу
упала солонка с останками краснолобого шершня. Татарин, что без
затей рассматривал дары высокоуровневого мира, тут же сосредоточил
свой взгляд на последнем появившемся предмете, словно что-то учуял.
“Великий и ужасный”, находясь где-то глубоко в своих мыслях, лишь
выматерился про себя и, осознав что ничего другого не осталось,
сдал себя с потрохами:
- Да, кстати, совсем забыл твоего
краснолобого.
Татарин в ответ только хмыкнул, взял
со стола солонку, открутил крышку и вывалил останки любимца на
ладонь. Джин некоторое время молча рассматривал разрезанного на две
части краснолобого шершня:
- Ты был лучшим в моем улье.
Сентиментальность была не
свойственна черствой натуре Татарина, более того, Олег ни разу ни
на одних похоронах не слышал подобных слов в чей бы то ни было
адрес.
- А чего это происходит? -
сосредоточив внимание на тушке насекомыша, произнесла Фея.
По сути, на ладони Генки не
происходило ровным счетом ничего: две половинки дохлого и довольно
сильно высохшего насекомого валялись без движения, но Фэйфэй
почему-то не могла отвести взгляд.
- Что не так? - сварливо
поинтересовался Татарин.
- Сам глянь, - растерянно ответила
фея, указывая пальчиком на сухощавую ладонь.
Передняя, отрезанная часть
насекомого неожиданно шевельнула лапками, после резко крутанулась
и, заработав единственным оставшимся смятым крылом, впилась жвалами
в ладонь хозяина. От неожиданности Татарин сжал ладонь в кулак, а
после, сообразив что наделал, медленно ее разжал. Самое
поразительное, что краснолобый был уже цел, две половинки срослись,
и теперь на руке Татарина грызла плоть довольно измученная, без
одного крыла, краснолобая тварь.