- Руки, крысеныш, - процедила
женщина. Горла ее коснулась отточенная сталь.
«Ублюдки», - криво усмехнулась Тейра.
Остаток пути она проделала молча, стараясь запомнить хитросплетения
коридоров и лестниц, по которым ее вели. Чем Эфг не шутит –
стремление к свободе из чистокровного алькарийца могла выбить
только смерть.
- Пошла.
Ктан втолкнул пленницу в ярко
освещенную факелами комнату.
При взгляде на мрачные, сложенные из
крупных каменных блоков стены Тейра невольно поежилась. Воздух был
пропитан злом, что казалось странным в крайней скудности
обстановки. Три табурета да стол грубой отделки выглядели скорее
убого, нежели зловеще. За столом сидели двое мужчин. На одном из
них – коренастом крепыше с выдубленной солнцем кожей и мертвящим
выражением глаз – лежала печать бывалого воина. Судя по расшитому
золотом камзолу, в яроттском табеле о рангах он занимал не
последнее место. От его компаньона – стройного облаченного в мантию
шатена - за версту несло магией…
- Фокусник, - презрительно бросила
ему в лицо Тейра.
- Садись, - без всякого выражения
сказал военный. – Я Трейк, командующий гарнизоном Орха. Ты ответишь
на вопросы.
Он не проговаривал – выталкивал
слова, точно стрелял и лука.
- Пошел ты. – Эльфийка сплюнула. –
Единственный ответ, который я могла бы тебе дать, – метр силендила
по яйцам.
- Ты мила в своих заблуждениях, -
проскрипел маг, протягивая к Тейре руку. В тени капюшона яростным
огнем сверкнули глаза.
На ладони яроттца вспыхнул язычок
пламени.
***
Вновь загрохотали сапоги. Дверь
приоткрылась, и в камеру втолкнули Тейру. Едва успев подхватить
женщину, Михаил поспешно отвел взгляд от ее лица. Утонченная
красота алькарийки исчезла в кровавых разводах лопнувшей от ожогов
кожи.
На сей раз солдаты увели дгора. Стены
содрогнулись от отборной гномьей брани, адресованной конвоирам, их
семьям, домам, улицам и домашним животным.
- Сторд, - позвала Тейра.
- Молчи. – Михаил осторожно уложил
эльфийку на подстилку из полусгнившей соломы. От подстилки исходило
неприятно амбре.
- Обещанный… - Женщина поморщилась. –
Я в порядке.
- Оно и видно.
- Пошел к Эфгу… - Больше она не
проронила ни слова.
Через неопределенное время,
показавшееся пленникам вечностью, в камеру принесли Жгоро. Один из
конвоиров равнодушно кивнул Михаилу:
- Ты.
Обещанный внутренне содрогнулся.
«Сожгут…» - заметались беспорядочные мысли. Память услужливо
хранила пугающий образ обожженного лица алькарийки - до обидного
реальный.