- Я известил вашего сына, ваша светлость, - сказал он,
нерешительно останавливаясь на пороге.
- Знаю, - сказал Ломтев. - Мы уже поговорили. Завтра он приедет
сюда лично.
- Вот и хорошо, - сказал доктор. - Вот и славненько, ваша
светлость.
Облегчение слишком явно читалось на его лице. Грядущий визит
князя означал, что окончтальное решение по ломтевскому вопросу
будет принимать не доктор, а кто-то другой. Это снимало с его узких
плеч груз ответственности.
Но все же, расслабляться не стоило.
- Что принес? - Ломтев обнаружил, что ему с большим трудом
удается не заканчивать свои реплики обращением "смерд". Уж больно
тип был неприятный.
- Отварная молодая картошечка, ваша светлость, - засуетился
доктор, снимая крышки с блюд. - К ней ростбиф и салат. И кофе, как
вы и просили.
Рядом с кофейников обнаружилась сахарница и молочник.
- Пробуй, - сказал Ломтев.
- Ваша светлость, я бы не посмел…
- Пробуй, - повторил Ломтев. - Считай, что я даровал тебе
высочайшую честь разделить трапезу с князем.
Доктор деликатно взял вилку и нож, отрезал себе кусочек
ростбифа, положил в рот. Прожевал. Взял картошки, зачерпнул салата.
Налил себе в чашку (чашек предусмотрительно поставили две) кофе,
добавил молока, сахара…
Ломтев наблюдал за ним и ждал, глотая слюну. Тело старого князя
было голодно, словно оно не видело такой еды уже очень давно.
Неужто его одними кашками кормили и травяным чаем отпаивали?
- Достаточно, - сказал Ломтев. - Теперь садись на стул и
жди.
- Но я… У меня другие пациенты, ваша светлость…
- Сидеть, я сказал! - рявкнул Ломтев.
Доктор уныло опустил свой зад на стул.
Есть Ломтеву хотелось страшно, и все сильнее с каждой минутой
промедления. Видимо, восстанавливающийся организм требовал энергии,
и еда стояла вот тут, совсем рядом, только руку протяни, но Ломтев
решил выдержать паузу, хотя бы в стратегических целях, и вернулся к
изучению дворянских родов Российской империи.
А пятью минутами позже доктор Горчаков сделался бледным лицом,
начал хрипеть и ртом у него пошла пена. Ломтев не успел даже встать
со стула, как доктор рухнул на ковер и начал биться в
конвульсиях.
Ломтев сел обратно.
Сделать тут он уже ничего не мог. Да и, честно говоря, не
очень-то и хотел.
Его только печалило, что и дальше, видимо, придется ходить
голодным. День не задался.