Конечно, неразумно было врываться в комнату, защищая честь
неизвестной мне дамы, зная, что никаких сил, кроме тех, что в руках
и ногах, у меня нет, и что любой дворянин сомнёт меня как банку
из-под газировки. Но аристократическое воспитание взяло верх,
вытеснив все остальные мысли.
Я бросил поднос и открыл дверь своим отпечатком пальца, который
обеспечивал мне, как придворному стюарду, доступ во многие
помещения дворца.
— Извольте прекратить безобразие! — попытался гаркнуть я как
можно более грозно.
Фигура, нависавшая над дамой, повернулась ко мне. Это был
младший Гурие́ли. Его чёрные глаза горели страшным огнём.
— Ты кто такой?! — зарычал он.
— Стюард Мартынов, — ответил я. — Возьмите себя руки, сударь. И
обращайтесь ко мне уважительно, на брудершафт не пили.
Сомневаюсь, что он чётко расслышал мой ответ. Узнав мою фамилию,
Гурие́ли, очевидно, сразу вспомнил, что во дворце служит только
один Мартынов в чине стюарда, и это тот самый Мартынов, у которого
нет Яра.
— Пшёл вон, — презрительно прошипел он. И тут же получил от меня
звонкую пощёчину, которую, сам не заметив как, я ему отвесил.
Я понял, что это конец. Оставалось малодушно надеяться, что
дама, за которую я так безрассудно вступился, сможет хотя бы
частично прикрыть меня своей женской силой, Ярой. В этом случае,
может быть, я доживу до завтрашнего утра, когда мои секунданты
будут безуспешно пытаться выбрать пригодный для меня, как лишённого
Яра, способ дуэли.
Гурие́ли ничего говорить про дуэль не стал. Рассвирепев от
пощёчины, он решил прихлопнуть меня как комара, ударив с двух
сторон своим Яром. Понял я это только тогда, когда обнаружил, что
остановил его удар своими руками. Но человеческое тело слишком
слабо против силы Яра, а это значит, что, инстинктивно выставив
руки в стороны, я каким-то образом пустил через них свой Яр!
Действительно, я ощутил, что мой резервуар наполовину полон (в
такую минуту не хотелось думать, что он наполовину пуст, знаете
ли). Как это вышло, Бог его знает, но здесь и сейчас у меня была
сила!
Гурие́ли, увидев, что я каким-то образом остановил его удар, –
хотя абсолютно каждому в высшем свете Константинополя известно, как
минимум на уровне слухов, что мой резервуар пуст – яростно
вскрикнул и обрушил на меня всю свою мощь.
И я её сдержал, представив перед собой большой щит и выставив
руки вперёд. Я действовал инстинктивно, так как меня никто не
тренировал с пор той первой и единственной тренировки, когда я чуть
не зашиб учителя и чуть не убился сам.