– Что ты тут делаешь? – спросил я, пересиливая своё отторжение
того факта, что я вынужден «тыкать» женщине, с которой едва
знаком.
– Я прихожу сюда играть на флейте. Тут уютно и никого нет.
Обычно, – весело и дружелюбно ответила девушка. Моё «тыканье»,
которое мне казалось грубостью, она приняла как самую естественную
вещь на свете.
«Так вот, о ком вчера упоминал Тарас, когда говорил, что кто-то
на «дудке играет» – понял я.
– А как я в тебя врезался, если я был в воздухе, а не-дворянам
летать запрещено? – полюбопытствовал я.
Она секунду смотрела на меня, будто прикидывая, действительно ли
я такой глупый или просто для смеха притворяюсь.
– Затем, что я взлетала на крышу, Матвей, – наконец ответила
она, – мне тоже кое-что досталось от благородных предков, которые
путались с прислугой. Моей Яры хватает на большие прыжки, например,
чтобы запрыгнуть на крышу этого дома.
– То есть, я врезался в тебя, когда ты была в прыжке? – уточнил
я.
– Ага, вот, посмотри, синяк небось огромный? – она молниеносно
задрала кофточку чуть ли не до самой груди. Никакого синяка я не
увидел, зато увидел тонкую талию и красивый плоский животик с
вертикальной полосочкой пресса посерединке.
– Да нет, вроде бы всё хорошо, – ответил я как можно беспечнее,
будто передо мной каждый день незнакомые девушки одежду задирают. –
А что ты играешь?
– Просто нахожу в Паутине разные мелодии и разучиваю те, которые
нравятся. Из видеоигр или фильмов или классику. Хочешь послушать? –
сказала она, возвращая одежду на место.
Я понял, что она скорее утверждает, чем спрашивает. Вообще, Лена
создавала впечатление девушки, с которой лучше не спорить.
– С удовольствием, – сказал я из вежливости.
Минут с десять она играла разные мелодии, в целом неплохо, но я
привык к другому уровню исполнения. Когда она закончила, я слегка
похлопал.
– Тебе правда понравилось? – спросила она.
– Да, конечно, – ответил я. Не объяснять же девушке, что
исполнение дилетантское.
Она положила флейту и стала приближаться ко мне.
– Хоть ты и мямля, Матвей, но что-то мне в тебе нравится, –
прошептали её влажные губы.
«Я даже знаю, что» – подумал я. – «Мой Яр. Человек с таким
количеством Яра обычно если и разговаривает с ней, то только как с
прислугой. А тут она думает, что мы ровня, но Яра у меня в
резервуаре сейчас как у мелкого дворянина, то есть, намного больше,
чем у всех, с кем она может иметь свободный разговор».