Пока Ник зависает в ванной, я открываю окно и наслаждаюсь не только красивым видом на горы, но и пением птиц. Если закрыть глаза, то вообще создается ощущение, что я не в Европе, а в тропиках, где круглые сутки птичьи трели.
Сажусь на подоконник и резюмирую свои впечатления – великолепный отель. С момента, когда я увидела его вживую, я была ошеломлена!! Да что я, Ник тоже оценил это сказочное место, просто не в привычках этого самодовольного пижона выкладывать все начистоту. А когда я вошла через парадную дверь, прошлась по мраморным полам, пробежалась глазами по роскошному интерьеру, выдержанному в стиле начала двадцатого века, и декору (особенно впечатлили портреты русских царей и фонтаны в холле), то тут же почувствовала дыхание прошлого, словно как в каком-то фантастическом фильме года растаяли и переместили меня в иное измерение. Да, тут определенно все дышит историей, но от этого не кажется старомодным. Напротив, старое и новое очень хорошо сочетаются друг с другом, и оздоровительный комплекс отлично спроектирован и чудесно вписывается в этот оазис отдыха. Мне даже кажется: я почувствовала, что у этого здания есть «душа».
В мои мысли врывается картинка вышедшего Ника. Пипец. Мачо в боксерах – такое же горячее зрелище, как и в полотенце, и меня обдает жаром. Злясь на себя, я вымещаю недовольство на нем:
– Я просила не ходить… – запинаюсь, ведь слово «голым», которое я только что хотела произнести, опять подвергнется критике, и он возразит, что на нем даже не полосочка ткани, а целая единица одежды.
Однако Никита итак понимает мою недосказанную фразу и, поскольку не в его привычке держать язык за зубами, тут же усмехаясь спрашивает:
– Как же ты будешь смотреть на меня на пляже?!
– Я буду смотреть не на тебя, а на океан, – бормочу я, понимая, что опять веду себя не как адекватная девушка, а как ущемленная феминистка.
Только вот его усмешка не дает мне сбавить обороты, и я, взглянув на уложенные в красивую волну волосы, начинаю подкалывать сама.
– Зачем столько геля, сладенький?
Обезоруживающая улыбка отскакивает от брони злости, в которую я себя поместила.
– Чтобы волосы красиво лежали.
Оттого что я кривлюсь, он продолжает:
– Мне не нравятся ободочки для волос, а так в глаза лезут.
– Подстричься не пробовал?
– Я и так подстрижен, – новая улыбка в сто ватт, но я держу оборону. – У лучшего мастера в Питере.