А возле плахи, ухмыляясь поблескивающими через прорези в черном колпаке красными свинячьими глазками, широко расставив кривые ноги и нетерпеливо поигрывая топоришком в застарелых потеках бурой крови, стоит горбатый карлик с вывалившимся из распахнутой потертой кожаной жилетки круглым волосатым животом. Леха понимает, что это бред, сон, и отчаянно пытается проснуться, жадно глотая воздух и дергая руками и ногами. Но плотно стянутые на щиколотках и запястьях деревянные колодки не дают ему возможности шевельнуться. Палач откровенно хмыкает и, опираясь пузом на топорище, укоризненно качает головой в колпаке: мол, куда ты, голубчик, денешься. Жить тебе осталось считаные секунды. Леха хочет его обматерить, но слова застревают в горле, а вместо них вырывается лишь невнятное унизительное хрипение. Палач откровенно ржет, тряся студенистым брюхом, но внезапно осекается и застывает в неподвижной позе. Где-то слева отчетливо слышится скрип деревянных ступеней. С огромным трудом парализованному страхом Лехе удается повернуть голову и увидеть неспешно поднимающегося на эшафот угрюмого, погруженного в свои мысли высокого и невероятно худого человека в длинной серой накидке с капюшоном. В руках у него свиток. По тому, как смолкли голоса и над только что гудевшей потревоженным ульем огромной площадью вдруг повисает зловещая тишина, Леха понимает, что сейчас ему зачитают смертный приговор!
Ощущение сна, фантасмагоричной ирреальности происходящего быстро исчезает. Страх, липкий и холодный, сковывает Лехину волю без остатка. Все отчетливее становятся звуки, все осязаемее царапающие кожу шершавые доски эшафота под коленями и облизывающие взмокшее лицо слабые порывы ветра. Он вдруг остро начинает чувствовать, как немеет слишком сильно стянутая грубой колодкой правая рука, как начинает мелко-мелко покалывать кончики пальцев. Леха находит в себе силы отвернуться от человека в сером плаще, косится на руки, краем глаза машинально отмечая сделанную еще на зоне татуировку на предплечье, изо всех сил пытается пошевелить пальцами, но, лишенные притока крови, они, скрюченные, как крабья клешня, лишь слегка дергаются.
Тем временем человек в сером разворачивает свиток, как бы невзначай поворачивается вполоборота к приговоренному, и Леха конвульсивно вздрагивает, пытается отшатнуться, видя перед собой вместо человеческого лица лишь желтые кости черепа с кривыми редкими зубами и темными провалами носа и глазниц. А еще – сжимающие бумагу тонкие костяшки пальцев вместо рук.