– Личные дела пациентов – врачебная тайна, охраняется законом, – с явной подначкой, улыбнувшись, прошептал генералу инструктор спецназа. – Скульпторы могут поднять шум…
– Я тебя умоляю, они даже не пикнут, – в тон полковнику ответил Корнач, пригубив ароматный французский напиток. – Думаю, через двое-трое суток я буду иметь копии со всех компьютерных баз данных, из каждой клиники. Любопытный компроматец наберется, как думаешь?
– Вхожу в долю, – согласился гэрэушник. – Авось какой штришок и сгодится в хозяйстве. Кстати, а почему раньше-то с лепилами не подсуетился?
– Раньше пробивка врачей конкретной цели не имела, но теперь, когда мы точно знаем, что Ворон – это майор Северов, изменивший свое лицо, возможно, мы найдем хирурга, который ему помог. А заодно ласково поспрошаем обо всех подозрительных клиентах, которые интересовались возможностью ликвидации или коррекции отпечатков пальцев. Вот в принципе пока и все, что я успел организовать. Теперь твоя очередь, выкладывай. – Корнач, осушив бокал и раздавив окурок в пепельнице, с улыбкой взглянул на полковника.
Господин Блох поужинал в одиночестве
На встречу с особым клиентом, к ресторану гостиницы «Астория», одетый в модный костюм с галстуком и благоухающий дорогим одеколоном молодой пластический хирург Евгений Блох приехал чуть раньше. Припарковав машину – новенький зеленый «Лендровер» – в нескольких шагах от входа, врач решил соблюсти негласные правила приличия серьезных деловых встреч, появившись в зале ровно в назначенное время.
А пока позволил себе закурить, откинуться на спинку сиденья и, не без интереса поглядывая на входящих в стеклянные двери ресторана людей, гадать, кто из них окажется тем самым незнакомцем, не пожелавшим лично светиться в теперь уже ставшей его безраздельной собственностью клинике покойного профессора Романова.
За те несколько минут, которые Евгений провел в машине, в «Асторию» вошли всего шесть человек, четверо из них – женщины.
Что касается мужчин, то их скорее было не два, а полтора. Ребенок лет десяти, сопровождаемый, видимо, мамой и бабушкой, никак не мог принадлежать к его сегодняшнему будущему визави.
Оставался лишь низкорослый упитанный господин в распахнутом кашемировом пальто и болтающемся на шее белом кашне, минуту назад торопливо выпрыгнувший из остановившегося напротив входа «шестисотого» «Мерседеса» и метнувшийся под услужливо распахнутым расторопным охранником зонтом к массивным дверям.