Солнце уже ощутимо пригревало, но холодный ветер и идущая от земли сырость не давали расслабиться и забыть, что сейчас лишь урезанный эрзац лета – короткая передышка между безумно длинными и еще более безумно холодными месяцами осенне-зимне-весеннего сезона. Впрочем, холод пока особенно не беспокоил. Я приятно удивился, обнаружив, что резкие порывы студеного ветра больше не продувают меня до костей. Это замечательно, вот только не уверен – последствия это стылой лихоманки или побочный эффект лечения от нее.
К площади Павших я подгреб как раз вовремя: часы, вмонтированные в фасад выходившего на площадь здания, только-только закончили отбивать полдень. Если, конечно, этот хриплый стук можно назвать боем – часы не так давно восстановили, но до ударного механизма руки не дошли. Обогнув памятник, я подошел к принадлежащему Яну складу и постучал в дверь. Выглянувший в зарешеченное окно охранник внимательно меня осмотрел, задернул занавеску и минуту спустя отпер дверь.
Наряженный в длинное пальто, которое почти подметало доски пола, с кожаной кепкой в руке, Ян Карлович ходил между рядами заставленных коробами стеллажей.
– Ревизия, – объяснил он и, проведя меня в отгороженную от основного помещения хлипкой дощатой стеной клетушку, попросил сидевшего там кладовщика: – А принеси-ка нам, Семеныч, чаю. И печенья какого-нибудь.
Оставив дверь открытой, Семеныч вышел, а Ян развалился на придвинутом к стене продавленном диване. Осмотревшись, я вытащил из-под стола выкрашенную желтой краской деревянную табуретку и уселся на нее.
– Спасибо, – поблагодарил вдруг меня торговец.
– Да не за что, – сообразив, о чем речь, пожал я плечами и почти не покривил душой. Действительно – не за что. Просто старый должок вернул. – Все нормально? Никто не приходил?
– Все в лучшем виде. – Ян Карлович достал из прислоненного к дивану черного пластикового пакета короткую, слегка изогнутую саблю в потертых ножнах и протянул мне. – Денег не предлагаю, а саблю ты возьми. Вообще-то я ее для тебя давно отложил, но все как-то повода не было.
– Ой, да не стоило… – для проформы помялся я, но саблю взял и сразу же обнажил клинок. По всему лезвию, которое начинало немного изгибаться лишь в последней трети, с обеих сторон шел дол. Заточка полуторная: по всей внешней стороне и примерно на четверть по внутренней. – Не стоило…