– Отвяжись, – угрюмо велел Марек, вновь отвернувшись. – Херня
это всё: иди, своим суеверьем бабам деревенским головы морочь!
Несколько секунд цыганка молчала.
– Боишься? – мягко спросила она.
Марек рывком развернулся, как от прилетевшего в спину камня,
только что кулаки не сжал. Чёрная эльфийка, сложив руки на груди,
смотрела с таким снисхождением, как умеют лишь женщины –
по-доброму, понимающе, и оттого особенно обидно. Как шлюха в
борделе на оплошавшего школяра.
– Не бойся, Марек, – с улыбкой сказала ведьма. – Или бравый
панцерник трусливей деревенской бабы?
Мареку даже не хватило сил возразить, что он не панцерник, а
простой пехотинец, настолько спёрло у него в груди дыхание от
возмущения. Выхватив из кармана монету в одну крону, он шваркнул её
о брусчатку. Пускай чёртова потаскуха только наклонится, а когда
протянет руку сквозь решётку за монетой – схватить её за руку, да
рвануть на себя, чтоб шваркнулась о прутья грязной, смазливой
рожей!..
Но, к его досаде, монета укатилась за решётку. Цыганка проворно
накрыла её ступнёй и подгребла под юбку.
– Вот и славно, – кивнула она. В её руках, откуда ни возьмись,
вдруг развернулась колода засаленных карт; зингари со стрекотом
перекинула их из руки в руку, будто заправский шулер. – Иди сюда,
будем на судьбу твою гадать!
Кипящий от обиды Марек подступил ближе к решётке. В эту минуту в
его голове невольно промелькнула гравюра из романа ужасов, который
он как-то прочитал, и потом впервые в жизни среди ночи вскакивал в
кровати с воплем. Пустой ночной зверинец, мальчонка у клетки – а
между прутьями протянута рука с петушком на палочке, и за решёткой
во тьме зубасто ухмыляется клоунская рожа со звериными глазами.
Вот так читал, и в душе орал про себя: «Не лезь, идиот,
сожрёт!..» А теперь и сам повёлся, как тот дурачок.
Гадалка ловко уселась перед решёткой, скрестив босые, грязные
ноги и расправив юбки. Перетасовала колоду в пальцах, закатила
глаза, бормоча что-то пугающее (Марек разобрал только «Сатурн на
весах», или вроде того) – и раскидала несколько карт на земле в
незатейливую фигуру рубашками кверху.
– Ну-ка, поглядим, – цыганка перевернула первую карту, за ней
ещё одну. – Шестёрка бубен. «Дорога»… С тузом крестовым – железная.
Ждёт тебя, родной, дорога дальняя, казённый шлях…