Он пришлёпнул документы печатью. Когда парочка уже отходила от
окна, монашка обернулась и послала чиновнику не очень-то
целомудренную улыбку, взмахнув ресницами. Глаза за очками у неё
были прозрачно-серые, совсем не как у Адель – но что-то неуловимо
общее почудилось чиновнику в их лицах, будто у взаправдашних
сестёр…
Впрочем, гадать было некогда: к окну уже подошла следующая пара.
Точнее, троица. Высокий, худой и гладко выбритый загорелый мужчина
с рыжеватыми волосами придерживал под руку молодую женщину в чёрном
платье и шляпке с траурной вуалью, а за ними следовал угрюмый,
плечистый крепыш в сюртуке и шляпе-котелке. Регистратор, с деланным
сочувствием кивая, выслушал душераздирающую историю об умершей
малютке, разбитых сердцах и путешествии как последней надежде на
душевный покой. Несчастная мать под конец расплакалась, и муж
обеспокоенно утешал её. Очередь позади них нетерпеливо переминалась
и бурчала вполголоса.
– Быть может, Создатель простит нас и примет нашу деточку в свои
ангелы, – сморкаясь в платочек, завершила мать. – Ох, какой же
чудесной крошкой она была!.. – всхлипнула женщина. Чиновник
сердобольно не стал задавать дополнительных вопросов и проштамповал
обоим билеты.
– Сопровождаю их, – пробурчал коротыш. – Этот сукин кот уже не
уберёг собственную дочь – я не позволю, чтобы он в тупоголовости
своей не уберёг ещё и жену, отняв у меня последнюю отраду в жизни.
Майн либе пупхен, мою милую Жанетт!
– Дядюшка, я умоляю вас! Хотя бы не на людях! – вознегодовал
муж. – Нам и без того невыносимо тяжело!
– Хватит! – слёзно застонала женщина. – Пожалейте её светлую
память!..
Ругающаяся троица прошла дальше, а вслед за ней у окна оказался
– чиновник удивлённо поднял брови – настоящий эльф. Светловолосый,
светлоглазый, в белом русском мундире и фуражке с красным околышем.
Стоя в очереди, он читал маленькую, пухлую книжицу в потёртой
обложке, которую теперь закрыл и убрал в левый нагрудный
карман.
– Тайво ойю Микко Воронцов, – хрипловато представился он. –
Поручик Сорок третьего пехотного Карельского Его Императорского
величества полка.
– Цель поездки? – слегка оробев, уточнил чиновник. Русские, а
особенно в мундирах, внушали ему (как и большинству обитателей
цивилизованной Западной Эвропии) глубинную опаску. Что-то такое,
отчего тянуло поскорей хватать в охапку жену, детей и столовое
серебро – и бежать. Бежать пока через город не начали отступать,
постыдно оправдываясь «выравниванием линии фронта», разбитые
остатки очередной «победоносной» армии, недавно ещё браво
маршировавшей на восток «бить снежных варваров» – а следом, под
залихватское пение и чудовищную ругань, не выплеснулись на улицы
полки этих самых варваров…