Под крепость башню переоборудовали сильно позже. На круговой
галерее двадцать пятого этажа стоят древние метатели. Нацелены по
десять штук на каждую сторону моста. Снаряды хранятся в аудиториях
на двадцать четвёртом и двадцать третьем этажах. Кристаллов нет,
хватает энергии Источника. Выгодно, но перенести или хотя бы
перенацелить метатели нельзя. Двадцать второй этаж — казарма,
двадцать первый — кухня, столовка и контора. Двадцатый — понятно,
мост.
С тридцать седьмого по сороковой этаж — жилые покои. Наверное,
для преподавателей и прислуги.
Этажи ниже двадцатого оказались складами. Понятно, смотреть не
было времени, тем более сказали, что большая часть этажей идеально
пуста. Лестниц там нет, ни наружных, ни внутренних. Окон нет,
бойниц нет. Есть только лифт. Вот такое у меня хозяйство.
Наследник
— Ваше преосвященство, хоть что-то сделать можно?
— Да, сын мой. Молитесь. Великого божественного проклятия ещё
никто и никогда не снимал. Пытались... Да, попытки были. Но то, что
оставалось от смельчаков, разубеждало других охотников вмешиваться
в Божий Суд.
— Но Верховный Магистр умер почти сразу, а отец ещё жив.
— Повезло. В смысле, Верховному. Сгнил заживо, зато быстро. Куда
его душа пошла, знают лишь оскорблённые боги. Видать, батюшка ваш
больше волшебника виноват был. Да уж! Поставить такую богопротивную
мерзость в Часовне всех богов! Жизнь себе продлил, но теперь должен
понять, что оно того не стоило.
— Сколько ему осталось?
— Кто знает? Обычно от трёх до девяти дней. Бывает, и сороковину
мучаются. Надеюсь, не больше. И ведь главное, в полном сознании, но
совсем без телесных сил.
— Что посоветуете, ваше преосвященство?
— Надо бы объявить народу о недуге вашего отца. Причиной назвать
болезнь, яд или покушение. Будет немудро объявлять истинную
подоплёку. Тогда брожения начнутся. Смущения. Вера в богов и
верность короне равно пошатнутся. Предложу причиной объявить
заговор. Смерть семнадцати заговорщиков ведь тоже своего рода
проявление божественного суда. Завтра по всем храмам проведём
молебен во здравие, там и объявят о покушении. Вы простите, но
вашего батюшку государем и величеством называть права не имею. Боги
не позволяют.
— Да, я понимаю.
— Ваше королевское высочество, у меня есть просьбочка по
частному делу. После вашей коронации я могу надеяться, что титул
покойного графа Иснадора вернётся в семью? Есть четвероюродный
племянник, юноша самых лучших достоинств. Хотелось бы затвердить
его право на титул и майорат.