— Подлый заговор с убийством государя. Под такую бирку всех
недовольных можно прижать к ногтю.
— Точно. Может, отец его сам и организовал? Всё было бы то же
самое, если бы заговорщики не его, а нас убили.
Замок
К полудню в башню добрались мои домочадцы. Не все. Неожиданно
нанятый управляющий, Феофил, моим именем затребовал дорожную карету
и отправился с ревизией по имениям. Мивда с мобилизованными
помощниками из гарнизона осталась готовить вечерний банкет в честь
моего знакомства с господами офицерами. Балег остался надзирать за
сбором, упаковкой и перевозкой мебели для того же банкета и для
моих нужд. Знамо дело, свои потребности слуги считают моими. Они же
мне служат. Так что до башни доехали Кидор и, как ни удивительно,
Эля. Она самостоятельно приняла решение сопровождать сундуки,
вывезенные из аптеки. Судя по всему, показывает полезность,
деваться-то ей некуда.
Кидор, кроме моего багажа и подаренных сундуков, привёз десятка
два солдат для такелажных работ. На башню он взирал с нескрываемым
самодовольством собственника. Похоже, ему понравился размер.
Главный местный волшебник-старожил Гедор направил в помощь
такелажникам подчинённого, а сам мелким бесом вился вокруг Эли.
Обещая её научить управлению всеми башенными артефактами,
рассказать о местных достопримечательностях и провести подробную
экскурсию по всем этажам от подвала до крыши. Девушка смотрела на
него сурово, но соглашалась учиться, слушать и смотреть, однако
только после доставки на место взятых под её опеку сундуков.
Как сообщил мой камердинер, сегодня в четыре пополудни я...
именно я... запланировал совещание с офицерами частей под моим
командованием, с банкетом после докладов командиров. Положено,
дескать, так знакомиться с личным составом. Завтра в полдень доклад
управляющего, а после него знакомство с управляющими имениями...
Если они захотят остаться при должности, конечно. После чего мой
камердинер затребовал у Гедора осмотра возможных мест для
назначения моей резиденцией.
Однако распорядок дня сбился сразу после сбора офицеров
гарнизона. Прискакал фельдкурьер с личным письмом его милости ко
мне. В письме сказано, что на государя совершено покушение, он
тяжело ранен. Об этом будет официально объявлено завтра, но я могу
сообщить гарнизону раньше. Тон письма весьма деловой, ничего кроме
написанного там не было. К чему вообще мне было писать, не понял.
Ну не политик я!