Просидел на камушке почти до полудня, ушёл с последней
гарнизонной повозкой. Впрочем, вместе с комендантом и другими
офицерами, оформляющими передачу позиций Второму лейб-гвардейскому
полку инфантерии. По пути узнал, что командир так и должен
поступать — уходить с позиции последним. Я вроде шеф-комендант,
комендант командующий, но разработал операцию я, провёл её я,
отвечать в случае неудачи было бы мне, потому досидеть до передачи
позиции было правильным жестом. Опять же уважение проявил.
В честь победы офицеры гарнизона позвали на праздничный ужин.
Понятно, согласился. С опасного направления нас защищает целый
полк, можно было бы расслабиться, но проверки столичных начальников
весьма вероятны. Потому велел всё, что можно, — покрасить, что
нельзя — начистить. Посыпать дорожки песком. Про внешний вид
рядового состава даже не напоминал. Офицеры меня поняли и полностью
поддержали.
Разговоры
— Я вам сочувствую. Но что вы хотите от принца? Прощения
заговорщиков? Его не поймут даже всепрощающие боги.
Народ не поймёт точно.
— Но родня! Родня, понимаете?
— Но и вы нас поймите — затевать смуту из-за праведного,
полностью законного суда? Такого мы себе позволить не можем. Лагоз
оказался очень умным человеком. Лично поговорил со всеми значимыми
лицами Белого двора. И мы решили его поддержать. Что вы предлагаете
взамен? Крамолу? Гражданскую войну? А что случится после бунта? Что
будет со страной, наконец?
— Торан...
— Торан узнал своё настоящее место в планах заговорщиков и
вот-вот сбежит в колонии.
— Я не отступлюсь. Дело касается близких.
— Увы! Мы не можем себе позволить разгореться смуте. Простите,
но из всех оставшихся заговорщиков вы самый авторитетный и
непримиримый. Потому сейчас вам придётся умереть.
***
— Это самое серьёзное преступление! И пусть проклинал он не
самолично, но несомненное, подтверждённое участие в заговоре
имеется.
— Вы поймите. Поймёте — простите. Да, человек ошибся и
оступился. Однако не со зла! Он считал, что таким образом укрепится
могущество государства.
— А корона? Вы думаете, убив корононосителя...
— Весь наш род готов искупить. Мы согласны на опалу, штрафы,
конфискации и изъятия земель из управления, но...
— То есть вы согласны на то, что и так неминуемо приговорит
Верховный суд. Что может заставить суд смягчить приговор со
смертной казни до, скажем, заключения в крепость?