— Без света и без разговоров, — продолжает он с расслабленной улыбкой, которую я отчетливо вижу на его красивых губах, словно он стоит лицом ко мне. — Ничего не поменялось, малышка.
Ничего.
Я делаю шаг в гостиную и на рефлексах торможу, чтобы проверить его реакцию, а потом все же иду дальше. Подхожу к нему и замираю рядом. Чувствую его запах, крепкий и запоминающийся так, будто проникает сразу под кожу, я утыкаюсь лицом в его спину и веду щекой по приятной ткани, чтобы заострить сумасшедшие ощущения. Он что-то делает со мной, просто стоит и даже не предпринимает никаких шагов, а мне уже тесно в груди и хочется разогнать скорости побыстрей. Я хочу вдыхать его полной грудью и чувствовать, как его пьянящий запах проникает внутрь меня и остается на моем теле. Как волнующий оттенок, который позволяет общей картинке сложиться.
Ведь для чего всё это? Для этих же мгновений, невозможных и нереалистичных.
— Если я увижу твои ладони, это будет преступление? — он заводит руку за спину и касается моего локтя, обжигая нечаянным касанием.
Я вздрагиваю, но отвечаю ему. Жадно обхватываю его крепкие пальцы с резко очерченными острыми костяшками своими тонкими пальцами и переплетаю их, запирая надежный замок. А потом поддаюсь ему, он тянет наши руки вперед и наталкивает их на свой живот. Я угадываю каменный пресс под подушечками сквозь тонкую ткань рубашки и нажимаю сильней, чтобы почувствовать его тепло. Или жар, что вернее.
Я чертовски возбуждаю его, это очевидно. Пламя разгорается от одного моего прикосновения, и он выводит восьмерку частыми выдохами. Я волную его так, что по его коже идет нервная волна, которую я хочу заострить и прижимаюсь к нему всем телом. Плотно и откровенно.
— Значит не преступление, — усмехается он.
Мужчина перебирает мои пальцы, плавно обводя каждый изгиб, и помогает мне нырнуть под его рубашку. Он распускает первые пуговицы и переносит мою ладонь ближе. Я шумно выдыхаю ему в спину и морщусь так, будто это он дотронулся до меня, причем намного ниже. Я соскучилась по его телу и приглушенным отголоском разума понимаю, что делаю только хуже. Теперь без него будет еще сложнее… Почти невозможно.
— Ты скучала, малышка? — он сгущает сумрак в своих интонациях, и мне чудится, что вокруг уже черная комната, а его разговор, как затянувшаяся прелюдия, ведь я уже готова и уже изнываю. — Признайся же.