– Все это так, но ты ведь знаешь, мой друг, что королева никогда не примет помощь какого-то Лафайета – человека, которого она презирает. А армия марсельских бандитов, которая ускоренным маршем направляется к Парижу?! Это известные головорезы. Поэтому люди разумные думают о том, чтобы найти убежище. Вот тебе свежий пример. «Деяния апостолов», наша любимая газета, с которой я имел удовольствие сотрудничать, закрывается. Ривароль уезжает в эмиграцию. Что же касается твоего соседа, Талейрана-Перигора, бывшего епископа Отейского, который только что вернулся из Англии, так он даже не стал распаковывать вещи.
– Он сразу же отправился в Лондон. Вполне понятно, что он не собирается здесь задерживаться. Но ты, мой сладкоречивый друг, почему ты сам не уезжаешь?
– Это может произойти. Верньо меня к этому подталкивает.
– Верньо? Этот жирондист? Человек, поддержавший бунтовщиков, которому королевская семья обязана четырьмя часами страха и оскорблений? Что у тебя общего с подобным типом? – воскликнул Жосс, не пытаясь скрыть своего возмущения.
Тильи смахнул воображаемую пылинку со своего жабо и вздохнул:
– А что ты хочешь? Он меня любит. А ты же знаешь, как тяжело помешать людям любить тебя. И все-таки я не тороплюсь собирать вещи. Я слишком незначительная фигура, чтобы мной заинтересовались. И потом… Жизнь в Париже дарит столько удовольствий тому, кто умеет их искать. Поэтому сегодня вечером…
– Ты и в самом деле собирался пригласить меня на ужин? И куда же?
– В Пале-Рояль…
– К герцогу Филиппу, который весьма скоро будет именоваться просто Филиппом?
– Нет, не к нему, а к госпоже де Сент-Амарант. У нее самый лучший повар в Париже, а ее дочь Эмилия – самая красивая женщина в городе… Разумеется, после госпожи де Понталек, – галантно добавил граф, ослепительно улыбаясь Анне-Лауре и так пристально глядя на нее, что та покраснела. Жосс нахмурился:
– Вам следует отдохнуть, моя дорогая, – с необычной нежностью произнес он, повернувшись к жене. – Путешествие утомило вас, и Тильи вас простит. Если, конечно, он сам не намерен попросить прощения, – строго произнес Жосс. И, не давая молодому человеку возможности ответить, маркиз проводил жену до двери и открыл ее. Но когда Анна-Лаура уже собиралась переступить порог, Жосс удержал ее и поцеловал в лоб: