– Это он, это он! – взвизгнула Юна. – Так ты видела его? Где? Расскажи мне все!
– Несколько минут назад он заходил в лавку к дядюшке Максвеллу и накупил целую кучу припасов.
– Правда? Значит, он переезжает в свою долину.
Юна шаловливо улыбнулась и взглянула на Мисси:
– Я думаю, тебе понравилось то, что ты видела, не так ли, маленькая Мисси-плутовка?
– Понравилось, – и Мисси зарделась.
– И мне тоже, когда я впервые его увидела, – заметила Юна с отсутствующим видом.
– А когда это было?
– Тыщу лет назад. Ну, вообще-то, несколько лет назад, дорогая. В Сиднее.
– Так ты знаешь его?
– Очень даже хорошо, – и Юна вздохнула. За последний месяц в результате чтения романов эмоциональный опыт Мирен значительно расширился; она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы спросить:
– Ты любила его?
Но Юна только рассмеялась:
– Нет, дорогая. В чем ты можешь быть совершенно уверена, так это в том, что я никогда его не любила.
– Он из Сиднея? – с облегчением поинтересовалась Мисси.
– И оттуда тоже.
– Он был твоим другом?
– Нет. Он был другом моего мужа.
Для Мисси это было совершенной новостью.
– Ах! Прости меня, Юна. Я ведь не знала о твоем вдовстве.
Юна снова засмеялась.
– Дорогая моя, никакая я не вдова! Бог миловал, мне никогда не приходилось одеваться в черное! Уоллес, мой муж, и сейчас живет и здравствует. Лучше всего мой последний брак можно описать, если сказать, что муж мой не сошелся со мной характером, и вообще брак ему был не по душе.
Мисси еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с разведенной; в браке Хэрлингфорды никогда не разлучались, где бы эти браки ни заключались – на небесах ли, в преисподней или в преддверии ада.
– Наверное, тебе было очень трудно, – тихо сказала она, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком чопорно или натянуто.
– Дорогая моя, только я знаю, насколько это было трудно.
Свечение вокруг Юны куда-то исчезло.
– Собственно говоря, это был брак по расчету. Его устраивало мое общественное положение, – скорее даже оно устраивало его отца, – а меня устраивали его мешки с деньгами.
– Но ты любила его?
– Моя самая большая проблема, дорогая – и это не раз доставляло мне неприятности
– в том, что я никогда и никого не любила хотя бы наполовину так же сильно, как себя.
Лицо ее приняло прежнее выражение, и внутренний свет вновь озарил его. Она продолжала: