- Здравия желаю, Михаил Андреевич!
- Добрый день, товарищ Карасев. У себя?
- Так точно! – Евгений Сергеевич предупредительно открыл дверь
бывшего сталинского кабинета. Кивнув, главный идеолог страны вошел
и поздоровался с ее главным экономистом:
- Здравствуйте, товарищ Косыгин.
Председатель Совета Министров, заваленный бумагами, озабоченный
и насупленный, удивленно воззрился на посетителя, и легко поднялся
– сказывалось давнее пристрастие к туризму.
- Здра-авствуйте… - затянул он. – Вот уж не ожидал…
Легкая растерянность Косыгина не выглядела наигранной – технарь
и практик, он всю жизнь противостоял партийным чинушам, защищая
народное хозяйство от вредной и невежественной «реал политик».
Леонид Ильич уважал его, но не любил. Михаил Андреевич – тем более.
И к чему тогда этот визит?
- Извините, Алексей Николаевич, что не предупредил, - сказал
Суслов со скользящей улыбкой, - но есть дела, которые не терпят
официальных церемоний. Я начал одну… хм… работу, и мне
потребовалась ваша консультация.
Косыгин кивнул, и указал рукой на кресла за маленьким столиком в
стороне.
- Чай, кофе? – тоном радушного хозяина предложил он.
- Потом. – Усевшись, Михаил Андреевич снял очки, и глянул за
окно. Арсенал виднелся расплывчато, но раньше больной глаз и вовсе
ничего не различал, кроме светлого пятна! Зорче он стал, явно
зорче! Вдохновившись, Суслов продолжил: - Алексей Николаевич, мне
хорошо известно, какую колоссальную работу вы проделали, вытаскивая
из болота нашу экономику. Признаю, что мало помогал вам, мешал, в
основном… - заметив протестующий жест Предсовмина, он поднял руку:
- Что было, то было. И, как говорят мои внуки, больше не буду!
Суслов здорово волновался, как тогда, перед избирателями в
Тольятти.
- Алексей Николаевич… Знаю, что вы недолюбливаете Андропова, но
он, как и вы, большой сторонник преобразований. Когда Юра работал в
моей команде, то всерьез ратовал за венгерский опыт конвергенции
социалистических и капиталистических методов. Даже, я помню,
заговаривал о «долговременной программе перестройки управления
народным хозяйством», а я его громил и распекал... К чему я все это
говорю? Экономику нашу критикуют все, кому не лень, а вот как нам…
- он покрутил кистью в воздухе, подбирая слово, - перестраиваться?
Как добиться, чтобы советские люди жили лучше немцев и разных
прочих шведов? Мы это можем! Но как?