Перемотал кассету, вынул ее и упаковал в коробочку. Готова
посылочка!
Быстро накинув куртку и сунув ноги в разношенные «прощайки», я
спрятал послание и прихватил с собой преобразователь, завернутый в
газету. Вышел, запер дверь, спустился по лестнице… Сегодня все эти
привычные действия обретали некий иной смысл. Как-никак, я нес в
кармане куртки ха-ароший заряд послезнания! Если его использовать с
толком, мир немножечко изменится – и в границах СССР, и за
рубежом.
Я направлялся к железной дороге, где стояла старая кирпичная
башня, имевшая отношение к водокачке. Паровозы ушли на запасные
пути, а башня осталась торчать в гордом одиночестве, как монумент
эпохе пара. В детстве мы сюда частенько наведывались, но
дяди-путейцы нас гоняли, а ныне тут все заброшено – и подходы
хороши. Явишься незаметно и легко уйдешь, если что.
Тщательно выбирая, куда ступить, чтобы ненароком не оставить
след на снежных наносах, я обошел башню и скрылся в сырой тени. Вот
он, тот самый кирпич! И даже моя пометка на нем осталась,
намалеванная синей эмалью – железнодорожники забыли банку, когда
красили перила виадука.
Рукой в перчатке я пошатал кирпич и потянул его на себя. Тут мы
играли в «войнушку», а в башне был штаб. Кто-то из мальчишек
заметил, что третий кирпич от угла вынимается, если хорошенько
постараться, и все даже повыли немножко от восторга. Настоящий
тайник! Здесь мы прятали «секретные донесения»…
А теперь за кирпичом скрыта кассета со сведениями
ОВ.[1]
Тщательно все осмотрев, не забывая глядеть под ноги, я спустился
по тропинке с насыпи, и поспешил к будке телефона-автомата.
Поблизости, на улице Революции, стояла такая, но мне она не
подходила – уж больно место людное. Я свернул на улицу Розы
Люксембург, и по ней вышел на Дзержинского. Вот!
Серая кабина уютно устроилась за углом монументального дома,
рустированного камнем, будто спряталась от желающих позвонить.
Оглянувшись, я снял трубку и опустил две копейки. Набрал нужный
номер. На втором гудке медяшка провалилась в телефон-автомат, а мне
в ухо нетерпеливо толкнулся усталый голос:
- Алло?
Едва не глотая прикрученный к плате микрофон, я негромко
сказал:
- Мне нужен полковник Олейник.
Преобразователь понизил частоты, выдавая грубый бас с
неестественной интонацией.
- Я слушаю, - насторожилась телефонная трубка.