Разговор подтвердил подозрения Артема.
– Я иду от монастыря на горе Энку, где долгие годы жил послушником, все эти годы не покидая обитель, – выдал Артем заготовленную легенду. – Я иду к городу Ицудо. Подскажи мне, какой дороги следует держаться, чтобы…
– Ты ёсиносуке из Хираката? – не дал договорить Артему оборванец. Он вскочил на ноги и попытался заглянуть Артему под шляпу. А сделать это, надо сказать, было не так-то просто.
Артем подошел к выбору дорожного наряда тщательно и вдумчиво, не абы что нацепил на себя. Длинная, доходящая до пяток, сплетенная из осоки накидка-мино позволяла незаметно горбиться, уменьшая свой рост, чтобы не выделяться среди малорослых японцев. Широкая, конусообразная шляпа-амигаса из рисовой соломы (Артем отыскал в монастыре шляпу самого большого размера) полностью закрывала лицо, разглядеть, кто под шляпой, каков там разрез глаз и цвет кожи, можно было, только приподняв ее или сбив. А как ни заглядывай – не увидишь.
– Нет, я не ёсиносуке, – сказал Артем чистую правду.
– Я знаю, кто ты! – Оборванец мелко захихикал, тряся неряшливой лохматой бородой. – Ты – Иёно усиони[3], ты пришел с Сикоку.
Оборванец потянулся к шляпе, Артему пришлось отодвинуться.
– Нет, я – не Иёно усиони, я – другой, – смиренно, как и положено бывшему послушнику, отвечал гимнаст. – Так все-таки, какой дороги следует держаться, чтобы…
– Я знаю, кто ты! – вдруг выпалил этот ненормальный, показав на левое плечо Артема. – Ты – Бьяку-Рю!
И начал пятиться. Пятился, пятился, вдруг сорвался и стремглав бросился наутек, шлепая босыми пятками по гладким бревнам моста, отполированным ногами, временем и дождевой водой. Признаться, сей типус оставил Артема малость озадаченным. Оно конечно, странствующему сумасшедшему вроде бы и положено нести всякую чушь. Но вот почему он вдруг понес чушь про Бьяку-Рю, сиречь Белого Дракона? Артем невольно взглянул на свое левое плечо. Все нормально, нет никакой дыры в накидке, через которую юродивый мог бы увидеть татуировку. «Может, он видит сквозь солому и ткань? Сумасшедшие зачастую обладают возможностями, превышающими обычные человеческие, – пришла на ум совсем уж бредовая мысль. – Да ну, чушь! Нечего ломать голову над ахинеей, которую несут всякие юродивые. Как верно подмечено классиком: „Ну сумасшедший – что возьмешь!“ Вот и весь сказ. Все, выкидываем из памяти…»