Добравшись до парты, Кир освободился от тянущих лямок рюкзака и
укрылся в номосе своего привычного места. Облупившаяся поверхность
парты, покрытая вязью замысловатого узора, который, как амулет,
ограждала его от внешнего мира. Робко окинув взглядом
одноклассников, увидел, что никто не смотрит, лишь Алексей Иванович
изредка бросает раздраженный взгляд, в нетерпении - когда же
опоздавший усядется.
Опять страх. Вторая эмоция, которая была знакома Киру, первая -
любопытство. Любовь, ненависть, презрение, зависть, любое другое
чувство, знал только из книг, но никогда не испытывал и не понимал,
что чувствуют люди. Каждый раз силился угадать по мимике,
жестикуляции и тону голоса, но почти всегда ошибался. Поэтому не
мог выстроить цепь взаимосвязи поступок - эмоция. Он не знал, чего
ждать от людей, что они хотят и каковы мотивации их поступков.
Что-то в мозгу было сломано, какая-то тонкая связь нарушена. Именно
из-за этой поломки боялся всех, а моменты, когда становился
объектом всеобщего внимания, вызвали приступы панического
ужаса.
- Лесной! Ты готов выйти к доске? - Голос Алексея Ивановича
вернул обратно.
"Культура раннего Возрождения в Италии" крупными буквами на всю
доску. В голове поплыли образы: картины с обилием складок на
драпировках и одежде, пестрые цвета, статуя Давида, палаццо и виллы
с арками и колоннами, фамилии Ботичелли, Мазачо, Донателло. Память,
как послушная слуга, доставала с полок информацию и прокручивала на
проекторе внутреннего взора. Каждая дата, имя, событие, все, что,
когда-либо читал, слышал, всплывали в голове моментально.
- Кир, я тебя спрашиваю? - Учитель подошел к парте и навис с
угрюмым укором. Внимание класса опять сосредоточилось на
Лесном.
Сверлом врезался истошный писк, набирающий громкость. Кир знал,
что слышит это только он. Изображение стен, учеников, парт начало
дрожать, как песок на низкочастотном динамике.
- Нет, я не успел выучить. - Быстрее избавиться от этих
взглядов, сделать так, чтобы все забыли любой ценой.
- Опять? Может, хоть раз выйдешь к доске и расскажешь?
Письменные задания делаешь отлично, почему же не можешь ответить у
доски. - Алексей Иванович вздохнул и перевел взгляд на других,
ритмично похлопывая указкой по руке. - Кто готов отвечать?
Взметнулся лес рук, и учитель вернулся за свой стол, пригласив
одного из желающих. Кир выдохнул и зажмурил глаза. Страх угасал
алым угольком в потухшем костре. Спокойствие. Такое обволакивающее
и размеренное. Одноклассники и Алексей Иванович забыли,
погрузившись в научные открытия и изобретения средневековья.
Умиротворение обвило худощавое тело ребенка мягкими лапами и
обняло, словно соскучившийся родитель. Кир вытащил из рюкзака
шариковую ручку и продолжил дорисовывать витиеватые узоры на парте.
Миллиметр за миллиметром. Маленький шарик на кончике ручки чуть
продавливал лакированную поверхность и оставлял за собой синий
след. Лесной не знал, что значат узоры, и не придавал им никакого
значения, просто отключал сознание и пускал руку в свободный полет.
Вязь рождалась сама по себе, постепенно закрывая чистую
поверхность. За этим занятием уроки пролетел незаметно. После
очередного раздражающего звонка на перемену Кир всегда оставался в
классе, в отличие от других детей, которые спешили покинуть
школьные казематы. Он доставал учебники, раскладывал в
определенном, понятном только ему, порядке и читал очередную книгу.
Зачастую это были серьезные, взрослые произведения или научные
книги, которые вряд ли бы заинтересовали одиннадцатилетнего
ребенка. Но Кир читал с упоением, маскируя от чужих глаз обложкой,
вырезанной из куска старых обоев.