Я хмыкнула.
— Ну драконий так драконий. Записывайте.
— А титул хоть имеется? — продолжала топить вопросами старуха.
Сейчас скажу, что нет, и вытолкают меня отсюда в шею драным веником. Если смогут, конечно. Куда я отсюда пойду такая? Порога этой шарашкиной конторы не переступлю, пока не сброшу свои (не свои, вот еще!) килограммы, аки Царевна-лягушка.
Графы, доны и князья, говорите, заканчивали это место? Ну что ж.
— Графиня.
— Ага. Графин ты, двухсотлитровый, — послышалось из-за двери перед тем, как коридор взорвался хохотом. Смейтесь-смейтесь, пока можете.
— Графиня чего? — подозрительно прищурилась старуха. Бородавка на носу смотрела на меня подобием третьего глаза. Я вздохнула. Вот привязалась, старая кошелка!
— В каком смысле «чего»? — пробубнила я, как никогда чувствуя себя недотепой.
Старуха безнадежно покачала головой, но воздержалась от комментариев, видимо, вспомнив, что я протеже ректора.
— Ну, у графов обычно бывает приставка к титулу, — терпеливо разжевала она мне. — Там, историческое указание на территории владения или что-то подобное.
— А, как принц Уэльский? — с надеждой пророкотала я (никак не привыкну к новому голосу, это еще хуже, чем розовая хламида, врезавшаяся в пах).
— Кто? — вытаращилась на меня секретарша.
— Как, ну...— Я безнадежно махнула рукой, понимая, что в этом медвежьем углу даже про Англию, скорее всего, никто не слышал. — Пусть будет графиня фон Кэтберри.
Ничего умнее я придумать не могла, а с иностранными языками хоть и дружила — у меня была природная способность к запоминанию, — но возникло ощущение, что надбавка в весе произошла за счет памяти.
— Графиня фон Пирожкеттен, — заржал тот же прежний ехидный голос из толпы.
— Что значит «пусть будет»? — взвилась старуха. — Такое ощущение, что вы, милочка, на ходу мне тут сочиняете. Имейте в виду, все данные тщательно проверяются.
— У моих предков множество фамильных владений, — гордо задрала тройной подбородок я, стараясь не думать о бабушкиной коммуналке. А то вдруг они тут мысли читают? А... м-м-м... в Кэтберри наш любимый замок, который я унаследую!
Вот тебе, получи, мучительница.
Бабка подозрительно на меня уставилась, потом скрючилась над столом, взяла какую-то странную палку, отдаленно напоминавшую перьевую ручку, и принялась что-то строчить на неизвестно откуда взявшемся листе бумаги.