Мужчина подошёл, когда она уже
собралась забирать Юру с карусели. Вместе с ним там вертелся
примерно его ровесник, а девочка постарше раскручивала её. Лия
изредка бросала туда взгляд, но девочка ситуацию контролировала.
Пусть покружатся немного – вон как заливаются.
– Госпожа Тишкоффа? – серьёзный
акцент был у мужчины.
Одет в просторное, длинное коричневое
пальто. В таких полно народу ходит. Шляпа на голове, очки большие
роговые. Профессор такой.
– Да, – Лия глянула на карусель. Дети
крутились, смеялись.
– У меня к фам просьба. Фот фам
листок с номером телефона, фы позвоните по нему послезафтра и
получите инструкции…
– Кто вы такой? Что вам надо? Да вы
знаете, с кем разговариваете?
– Не кричите, госпожа Тишкоффа.
Конечно, мы знаем. А фы знаете, что сейчас на том доме – или на
том, или фон на том – сидит снайпер, и если я подниму руку, то он
выстрелит ф фашего сына?
– Да что вы…
– Госпожа Тишкоффа, не кричите. Вы
послезафтра позвоните с телефона-афтомата – например, с того, –
мужчина указал на телефонную будку, приставленную к стене у
магазина. Туда стояла очередь из трёх человек. – И фам всё
объяснят. Мое дело – предупредить фас, что, как писал фаш
Пулгакофф, «фсе люди смертны, а некоторые – фнесапно смертны». Не
фздумайте гофорить министеру Тишкоффу. А теперь мне пора, разрешите
откланяться.
Мужчина развернулся и быстрым шагом
пошёл прочь, дошёл до будки и, остановившись, указал рукой на крышу
соседнего дома.
Сволочь! Что же теперь делать?
Говорить Петру, или нет?