Он поблагодарил ее и, оставшись наедине с самим собой, живо сбросил свои лохмотья и обвязался тканью, пахнувшей благовониями Ретену. Он посмотрел на себя в медное зеркало, висевшее на стенке, и снова возблагодарил Амона-Ра, не оставляющего его своими милостями вот уже три недели – с тех пор, как он начал спускаться с высоких гор вниз по Хапи.
Нефтеруф поднялся наверх по деревянной лестнице. В просторной комнате с широким окном его ждали хозяйка и муж ее. Он был молод, высок, худощав. Прищурил глаза, будто пытался высмотреть в госте какую-то незначительную, для других неприметную черточку. Впрочем, профессия его объясняла этот любопытствующий прищур: ваятель обязан видеть дальше и лучше всех прочих людей.
«…Вот люди, в руках которых – моя судьба. И не только моя. Эта красавица… И ее молодой муж… Ваятель, который часто бывает рядом с фараоном… Что сулит их гостеприимство? Кто она? Кто он?.. Скорей бы, скорей бы узнать это получше…»
– Я прилетел к вам столь ранней пташкой, – вслух сказал Нефтеруф, – что боюсь, не вызвал ли неудовольствия?
– О нет, – ответила хозяйка.
– Его величество вот-вот встанет, чтобы приступить к работе, – сказал ее муж. – Разве это рано?
Ка-Нефер сказала, улыбаясь молодой и покоряющей улыбкой:
– Моего мужа звать Ахтой. Он ваятель и работает в мастерской Джехутимеса.
– Я знал одного…
Хозяйка перебила гостя:
– Если ты имеешь в виду молодого ваятеля Джехутимеса из Уасета, то это именно и есть тот самый Джехутимес.
– И ты тоже из Уасета? – спросил ваятель.
– Да, я живу там с малых лет. Родился я на небольшом оазисе Сипи, что в Великой пустыне.
Хозяева пригласили присесть к низкому столику, чтобы позавтракать вместе с ними.
В комнате не было ничего лишнего: лежанка, едва возвышавшаяся над полом, циновки, столик, несколько грубых скамей да два деревянных ларя у стен. Широкое окно было занавешено пестрой льняной тканью.
– Я думаю, что холодное пиво не повредит, – сказал Ахтой, разливая напиток в глиняные чарки. Ка-Нефер разломила на части горячую пшеничную лепешку, поставила перед каждым тарелку с жареной рыбой. За трапезой начался обычный разговор, столь же бессмысленный, сколь необходимый для того, чтобы гость чувствовал себя посвободнее. Он коснулся прежде всего погоды, которая установилась вслед за тем, как Хапи ушла обратно в свое ложе. Ахтой был учтивым, сдержанным собеседником, умеющим развлечь гостя, то есть развлечь в меру, без навязчивости. Ка-Нефер прислуживала, выказывая в этом отменное искусство. Эта чародейка умела так подать тарелку и так красиво убрать и унести все ненужное, что трудно рассказать.