– Все чухонки – на одно лицо.
– Тем более что они – родные сестры, – пояснил Фред.
– Так я и думал… Кстати, физиономия этой госпожи Ленарт не внушает мне доверия.
Фред прикрикнул на Рымаря:
– А чья физиономия внушает тебе доверие, кроме физиономии следователя?
Финки быстро вернулись. Фред дал им чистое полотенце. Они подняли фужеры и улыбнулись – второй раз за целый день.
Хозяйственные сумки они держали на коленях.
– Ура, – сказал Рымарь, – за победу над Германией!
Мы выпили, и финки тоже. На полу стояла радиола, и Фред включил ее ногой. Черный диск слегка покачивался.
– Ваш любимый писатель? – надоедал финкам Рымарь.
Женщины посовещались между собой. Затем Илона сказала:
– Возможно, Каръялайнен.
Рымарь снисходительно улыбнулся, давая понять, что одобряет названную кандидатуру. Однако сам претендует на большее.
– Ясно, – сказал он, – а что за товар?
– Носки, – ответила Марья.
– И больше ничего?
– А чего бы ты хотел?
– Сколько? – поинтересовался Фред.
– Четыреста тридцать два рубля, – отчеканила младшая, Илона.
– Майн гот! – воскликнул Рымарь. – Это же звериный оскал капитализма!
– Меня интересует – сколько пар? – отстранил его Фред.
– Семьсот двадцать.
– Креп-найлон? – требовательно вставил Рымарь.
– Синтетика, – ответила Илона, – шестьдесят копеек пара. Всего – четыреста тридцать два рубля…
Тут я должен сделать небольшую математическую выкладку. Креповые носки тогда были в моде. Советская промышленность таких не выпускала. Купить их можно было только на черном рынке. Стоила пара финских носков – шесть рублей. А у финнов их можно было приобрести за шестьдесят копеек. Девятьсот процентов чистого заработка…
Фред вынул бумажник и отсчитал деньги.
– Вот, – сказал он, – еще двадцать рублей. Товар оставьте прямо в сумках.
– Надо выпить, – вставил Рымарь, – за мирное урегулирование Суэцкого кризиса! За присоединение Эльзаса и Лотарингии!
Илона переложила деньги в левую руку. Взяла наполненный до краев стакан.
– Давайте трахнем этих финок, – прошептал Рымарь, – в целях международного единства.
Фред повернулся ко мне:
– Видишь, с кем приходится дело иметь!
Я испытывал чувство беспокойства и страха.
Мне хотелось поскорее уйти.
– Ваш любимый художник? – спрашивал Рымарь Илону.
При этом он клал ей руку на спину.
– Возможно, Маантере, – говорила Илона, отодвигаясь.