Рихард сжал мою грудь, заставив
треугольные зубчики портупеи впиться мне в кожу, и я неосознанно заметалась в
его руках.
Я больше не могла терпеть. Не могла
вынести остроты момента. Все мои мышцы ныли от напряжения и возбуждения. Я была
в шаге, чтобы не начать умолять Рихарда хоть о капле нежности, но вдруг…
Все напряжение моих мышц словно
разом брызнуло мне в вены и впустило жгучую эйфорию в кровь.
Я дернулась и выгнулась, полностью
доверившись моему Господину. Опять зажмурившись я подлезла лбом под подбородок Рихарда
и по капле наслаждалась парализующим удовольствием. Мужчина же не сбавлял темп
и забирал свою порцию удовольствия.
В следующую секунду он замер и
сдержанно выдохнул, будто и не было всего этого порока и грехопадения.
– Приведи себя в порядок, – сухо
бросил он. – Нам уходить через пятнадцать минут.
Он отпустил меня и снял портупею,
после чего я тут же села на пол. Ноги так дрожали, что я не могла даже стоять.
– У тебя только пятнадцать минут, –
напомнил он. – Я накажу тебя, если выйдешь к этому времени хоть немного
растрепанной.
С этими словами мужчина покинул
комнату, оставляя меня обессиленную, растерянную и с лихорадочным румянцем на щеках.
Две недели назад.
– Рихард, я бросила институт, –
всхлипывала я в свой смартфон.
Рихард Никель был двоюродным братом
Армина Никеля – мужа моей сестры. Я виделась с Рихардом вживую всего дважды и
это было три года назад. Он как раз улетал в Японию в качестве личного
переводчика какого-то богатого бизнесмена.
Рихард блестяще владел немецким и
японским языками. Кроме того, он был просто эталоном дисциплины, выдержки и
мужественности на мой взгляд.
Не могу сказать, что у нас сложились
теплые и доверительные отношения. Рихард весьма скупо поздравлял меня по
праздникам, чаще всего в переписке. Большего он себе не позволял. Но лично меня
всегда тянуло к нему. Первый год, когда мне было только шестнадцать мы
действительно общались только по праздникам. И то все общение укладывалось в пять
минут максимум.
Через год это время увеличилось до
десяти минут за раз, но теперь мы общались стабильно раз в месяц. Рихард сам
звонил мне каждое первое число ровно в восемь вечера, и ни разу за все время не
пропустил звонок. И даже не опоздал ни на минуту. Случалось даже, что в это
время он был на какой-нибудь встрече, но ради этих десяти минут он прерывал все
свои дела и общался только со мной.