Сэнди Кирк и его помощник хлопотали возле кремационной установки «Пауэр Пак II». Они были облачены в хирургические повязки, резиновые перчатки и одноразовые фартуки.
На каталке у окна лежал один из черных пластиковых мешков. «Молния» на нем была расстегнута, и мешок раскрылся, подобно надрезанному плоду, внутри которого угнездилось мертвое тело. Очевидно, это был тот самый бродяга, путешествовавший автостопом, которого должны были сжечь вместо моего несчастного отца.
В нем было примерно сто семьдесят пять сантиметров роста и восемьдесят килограммов веса, но лицо мужчины подверглось таким жестоким побоям, что определить его возраст не представлялось возможным. Оно напоминало уродливую гротескную маску.
Поначалу мне показалось, что глаза покойника скрыты под корками запекшейся крови, но в следующий момент я осознал, что их просто нет, они вырваны. Я в ужасе смотрел на зияющие пустотой глазницы мертвеца.
На память пришел мертвый старик с кровавым глазом и то, насколько страшным он показался нам с Бобби. Однако с картиной, представшей моему взгляду теперь, не могло сравниться ничто. Тогда мы были свидетелями бесстрастных действий природы. Зверство, которое я лицезрел сейчас, было совершено руками человека.
* * *
В течение тех безвозвратно далеких октября и ноября мы с Бобби Хэллоуэем время от времени возвращались к окошку крематория. Мы пробирались к нему крадучись, стараясь не запутаться в вившемся по земле плюще, а наши легкие заполнял густой аромат вздымавшихся вокруг эвкалиптов. Именно с тех пор этот запах ассоциируется у меня со смертью.
За те два месяца Фрэнк Кирк похоронил четырнадцать человек, но только трое из них были кремированы. Других бальзамировали и предавали земле традиционным способом.
Мы с Бобби притворно сокрушались по поводу того, что в помещении для бальзамирования нет окон и мы таким образом лишены возможности наблюдать за тем, что там происходит. Это святилище, где, по выражению Бобби, «делали мокрую работу», располагалось глубоко под землей и было надежно укрыто от придурочных шпионов вроде нас с Бобби. В глубине души я радовался тому, что наши длинные носы были лишены возможности проникнуть в эту «святыню». Впрочем, Бобби, по-моему, тоже испытывал огромное облегчение от того, что не может поглядеть на «мокрую работу» Фрэнка Кирка, хотя и делал вид, что страшно разочарован.