- Анатолий Сергеевич, - представился
помощник отца, вставая из второго кресла и подавая руку. Аня
открыто улыбнулась, пожав ее, - а это моя дочь, Диана. Они с Ильей
росли вместе.
На мгновение мне показалось, что в
глазах Дианы мелькнула жгучая ненависть, заставив машинально
прижать любимую ближе к себе, получив удивленный взгляд в ответ. Но
в следующую секунду она так широко улыбнулась, приветствуя Аню, что
я засомневался. Да и за что бы ей ненавидеть Аню? Отношения у нас
были с преимущественным упором в горизонтальную плоскость, да и
вряд ли у Дианы возникали ко мне какие-то чувства, кроме дружеских.
Максимум чувство собственности, но это она уж как-нибудь переживет.
А если вдруг вздумает навредить, то я сумею защитить свою
пару.
Если бы я знал, какой ценой мне
обойдется моя самоуверенность…если бы только знал…
Аня
Господи, зачем я на это
согласилась?
От переживаний меня потряхивало и
подташнивало одновременно, а в голове был полный хаос. Знакомство с
его родителями…вот кому это нужно? Пережиток прошлого…Можно же было
перенести это на полгодика…или на год. Да и лучше воспользоваться
современными технологиями, я с удовольствием бы одобрила, например,
видеозвонок. А можно и без современного подхода, например, письмо
написать. Пока дойдет, как раз пару недель форы было бы, чтобы
найти ближайшее бомбоубежище и закрыться там изнутри.
Аня, ты истеричка и
паникерша!
Это подсознание вынесло
неутешительный вердикт. Я вяло реагировала на успокаивающие слова и
объятия Ильи, не в силах сдержать жесткий мандраж.
Так, стоп! Собственно, а что
такого-то? Ну, подумаешь, его родители. Обычные люди. А, нет,
необычные. Да и не совсем люди.
Вдох-выдох, вдох-выдох, и повторить
еще десять раз. После нехитрого упражнения в голове немного
прояснилось и я, с трудом подавив накатывающие вновь эмоции,
решилась заглянуть вглубь себя. Ведь глупо думать, что дело в
банальном знакомстве с двумя взрослыми людьми, даже если это
родители твоего любимого человека. Ну, подумаешь, не одобрят. Тогда
просто поселимся подальше, а там, глядишь, и все сложится
как-нибудь. Нет, дело совсем не в этом. А в чем?
Озарение, вопреки обычаю, всплывало
медленно, словно цепляясь за все, до чего могло дотянуться,
предлагая самообманываться и дальше. Ибо правда оказалась
неприятной, с легкой ноткой горечи.