– Потому, что я не понимаю смысла происходящего… И знаешь, меня преследует такое ощущение, что я упускаю какой-то факт, какой-то вывод… Что-то важное… Нет, не могу сообразить. Устал. Вот сейчас доберусь до какой-нибудь постели… До любой постели…
Ннаонна нахохлилась в седле и задумалась. Наши лошади спокойно шагали по уже знакомой им дороге к деревне. Небо быстро светлело… А я так и не мог навести порядок в мыслях – что-то такое вертелось в голове, но ускользало, едва я пытался сформулировать четче. Нет, все же следует сначала выспаться – а потом уж напрягать мозги.
Наконец мы добрались до нашей казармы. Здесь все было в порядке. У дверей стоял караул, ярко горели факелы – несмотря на то, что их огни уже выглядели бледновато в утренних сумерках. Я вяло подумал, что Никлис – молодец, навел отличный порядок в отряде… Из трех караульных не дремлет ни один, несмотря на то, что час – самый «сонный».
Солдаты поприветствовали нас, один принял поводья и повел лошадей за дом. Там был пристроен сарай, который использовался в качестве конюшни. Старший из наших – здоровяк по имени Стер – осведомился, следует ли немедленно поднять Никлиса.
– Нет, – махнул я рукой, – пусть спит. И я хочу поспать.
– Какие указания передать сержанту?
– Самое главное указание – не будить меня хотя бы часов шесть. Да, не меньше. Потом – тоже лучше не будить, если, конечно, не будет ничего важного.
– Тяжелая выдалась ночка?
– Не то слово…
Стер – довольно опытный наемник, он может нормально общаться со мной. А многие другие солдаты нашего отряда меня боятся. Они испытывают по отношению к «капитану Воробью» прямо-таки суеверное почтение и жутко робеют. Мне к этому не привыкать – я еще в Альде замечал, что если сделать человеку добро… То есть я хочу сказать – сделать добро тогда, когда к этому не слишком вынуждают обстоятельства – так вот в этом случае облагодетельствованный смотрит на меня чуть ли не с ужасом. Если бы я при каждом удобном случае пакостил своим подданным и всячески их угнетал – это было бы принято как должное. Объективная реальность, данная нам в неприятных ощущениях. Если бы я просто был равнодушен к ним – такое воспринималось бы с благодарностью. Но доброе отношение повергало моих вассалов в священный трепет. Я не хочу сказать, что меня это расстраивало – в общем-то правитель и военачальник должен приветствовать, если подданные трепещут перед ним, но… Это дело принимало такие… сакральные, что-ли, формы. С другой стороны по отношению к королю-демону – может быть, нормально?