– Наверное тот, кто боится, что его станут спрашивать о происхождении этой монеты.
– Ну, не скажи, твое величество! Монета-то фальшивая, как ни крути – и трактирщик это сразу понял.
– Ну и что с того, что понял? К монахам с этим золотым кинулся? Или нет?..
– Так он это… Монетку, слышь-ка прижал. Он ее подпилит до обычного веса, или еще как…
– Вот именно. Он взял монету молча и виду не подал, что что-то заподозрил – а им того и надо, хитрецам. А что, если мы этих монахов сейчас пощупаем, а?
– Не выйдет, твое демонское. Они ж ушли давно.
– Как ушли?! Что ж ты…
– А чего я?.. У вас с графом дела, слышь-ка, с утра до ночи – так куда ж мне встревать-то? Сказано было за монахами последить, так я последил… А ушли они со своими кандальниками – так что, мне за ними следом бежать? А войско наше – за ним тоже пригляд нужен, не разорваться же мне, пока господин капитан барышне слезы утирает…
Ннаонна быстро шагнула к сержанту, Ингви предусмотрительно, подхватил ее под локоть и рявкнул:
– Никлис!
– Виноват, лишнего ляпнул… Покорно прошу извинить…
– Вот именно – лишнего, – Ингви, конечно, не стал ругать распустившего язык сержанта, поскольку, в сущности, тот был прав, – а когда монахи смылись?
– Так прямо утром и ушли. Встретились с дружками своими и ушли…
– Дружками? А ну, выкладывай все подробнее! Все давай!
– А говорить-то и нечего больше. Прямо с рассветом, пока ты, твое величество, дрых после графского угощения…
– Ну все! Сейчас я тебе, кажется, устрою угощение…
– Виноват, господин капитан! Когда ваше величество изволили почивать после ученых трудов…
– То-то же!
– Ну так я и говорю, что с утра в трактир заявились еще пятеро в таких же балахонах и они все вместе и удалились. Вместе, говорю, новые с прежними… И с мужичьем своим… Восемь, стало быть, монахов ряженых…
– Ряженых? То есть ты уверен, что они не монахи?
– Ясное дело – не монахи. Ни разу в церковь носа ни один не показал! Ясное дело – ряженые.
– Логично. А что их стадо?
– Стадо? А-а, мужичье кандальное… Ну это… Все, слышь-ка, до единого – пожилые мужики. Крупные, но не толстые. Спокойные такие, грустные. Все…
Вдруг Ингви стукнул себя ладонью по лбу, сплюнул и разразился длинной тирадой на демонском языке. Никлис, пытавшийся уловить хоть что-то, разобрал «Гангмар», а также «черт» и еще несколько слов довольно коротких, звучных и часто поминаемых капитаном в сходных ситуациях. Никлис уже прежде пытался прежде выяснить значение этих слов демонского языка, но Ингви не говорил, а если рядом при этом бывала Ннаонна – косился на нее и иногда даже краснел. Так что Никлис не стал допытываться буквального значения услышанных фраз, а просто спросил: