Сердце заболело так, что
закружилась голова, и ноги сами подогнулись подо мной. Я упал на
колени и от горя и осознания совершённой ошибки заорал как
сумасшедший:
- А-а-а-а-ааа…
Он расхохотался, не спеша
подошёл и прижал дуло пистолета к моему лбу. Нависнув, сверху вниз,
насмешливо предложил:
- Попробуй порыдать пацан! Кто
знает, глядишь, я сжалюсь! Тебя пристрелю, мамашку вашу брошу на
волю Бога, а вот братца твоего пожалею, не стану валить! Думаю,
пригодиться как приманка для тварей! – и он снова от души
расхохотался.
Я поднял глаза на него и
сквозь пелену слёз различил нависший над ним рок возмездия. -
Смеётся тот, кто смеётся последним, выродок! – и смачно плюнул в
наглую рожу.
Его физиономия недовольно
скривилась, и я понял, что мне удалось воплотить задуманное в
жизнь: я заставил его взбеситься. Поставив пистолет на
предохранитель, он сунул его за пояс и врезал мне по морде, но не
кулаком, а наотмашь, дав хлёсткую пощёчину.
- Бить буду долго, но с
удовольствием! Тебе понравиться малокосос, а то видно папаша тебя
плохо воспитал, и не научил уважать старших!
Выпрямиться он не успел, с
дерева бешеной торпедой ему на спину рухнул мутированный кот. Пяти
сантиметровые когти легко вошли в человеческую плоть, вызвав такой
вой боли, что на секунду захотелось ему помочь, но лишь на
секунду.
Оглянувшись и увидев умирающую
мать и бьющегося в истерике братишку, я поднялся с земли, и на всю
округу прозвучал мой бешеный крик:
- Фас его Айс! Пусть издохнет
мучительной смертью! Фас! Убей урода! - Хватит жалеть мразей, пора
наконец-то повзрослеть.
Совершив прыжок сверху, кот
своим весом завалил мужика на землю и, распахнув пасть полную
жутких зубов, вырывал из него куски мяса. Слышать крики пожираемого
заживо человека было жутко, но я, сцепил упрямо зубы, и пытался до
последнего смотреть, как он подыхает.
Но мой желудок жил отдельно от
моей головы.
Он заставил меня упасть на
землю в удушающем спазме, и скрутил все внутренности дикой болью.
Чавкающие звуки буквально в полуметре от меня не давали очухаться и
придти в норму. И как бы старательно я не внушал себе, что поступил
правильно, позволив коту убить человека – мне всё равно было
хреново.
«Всё, плевать, пусть жрёт
этого урода, не буду больше об этом думать»
Хватая воздух широко
распахнутым ртом, сначала мне удалось сесть, а затем и медленно
подняться во весь рост. Несколько раз, я тряхнул головой, отгоняя
тошноту и головокружение, а поселившаяся в сердце боль слегка
отпустила.