Пятерной – три самца, две самки – вошел в дверь, в солнечный прожектор. В нем не было ничего примечательного. Но Свежеватель никогда не имел внушительного вида.
Две головы поднялись затенить глаза остальных. Стая оглядела комнату и заметила Властителя Булата в двадцати ярдах от себя.
– А-а… Булат.
Голос был ласков, как скальпель, гладящий короткую шерсть у тебя на горле.
Когда другой вошел, Булат поклонился – формальный жест. От голоса же у него что-то вздрогнуло внутри, и он невольно припал животами к земле. Это был его голос! В стае был по крайней мере фрагмент исходного Свежевателя. Эполеты из золота и серебра, личное знамя – все это мог подделать любой безумец в самоубийственной браваде… Но эту повадку Булат помнил. Не удивительно, что появление этого другого нарушило сегодня дисциплину на материке.
Головы стаи, оказавшиеся на солнце, были лишены выражения. Но те, что были в тени… не улыбка ли на них играет?
– Где остальные, Булат? То, что случилось сегодня, – величайшая возможность за всю нашу историю!
Булат поднялся с животов и встал у ограждения.
– Господин! Сначала несколько вопросов, строго между нами двумя. Ясно, что в вас много от Свежевателя, но насколько много…
Второй теперь улыбался уже явно, покачивая головами в тени:
– Да, я знал, что мое лучшее творение мимо этого вопроса не пройдет. Сегодня утром я объявил себя истинным Свежевателем, улучшенным одной-двумя заменами. Истина же… тяжелее. Ты знаешь, что было в Республике.
Это была самая великая игра Свежевателя: сформировать целую нацию-государство. Миллионы умерли бы, но даже при этом слияний было бы больше, чем убийств. А в результате появился бы первый коллектив вне тропиков. И государство Свежевателя было бы не бессмысленной ордой, блуждающей в каких-то джунглях. Ее вершина была талантлива и безжалостна, как ни одна стая в истории. Против такой силы не устоял бы никто.
– Это был страшный риск ради величайшей цели. Но я принял меры. У нас были тысячи новообращенных, и многие не знали наших истинных целей, но были верны и самоотверженны – как и должны были быть. Я всегда держал поблизости специальную группу из таких. Политическая полиция умно сделала, натравив на меня свору – на меня, который создал своры. Конечно, мои телохранители были хорошо обучены. Когда нас поймали в ловушку в Амфитеатре Парламента, они убили один-два элемента в каждой из этих специальных стай… и меня просто не стало. Я растворился в трех обычных стаях, пытавшихся выбраться из кровавого болота.