Аукцион ее страстей - страница 13
– Я не боюсь тебя, больной псих! – прошептала я.
Пусть не думает, что запугал меня! Пусть знает, что я не тупая овца.
– Вот и хорошо, – рассмеялся он. – Меня не нужно бояться. Меня нужно слушаться. И подчиняться. Полностью! Смотри, какая у меня игрушка, – перед моими глазами появилась его рука.
Длинные пальцы сжимали цепочку, на которой раскачивался массивный серебряный кулон: буква "т", на верхней перекладине которой бессильно свесила голову мертвая змея.
И вдруг змея подняла голову. Из ее рубиновых глаз вырвалась молния. Комнату озарила красная вспышка. Я не выдержала и громко завизжала. В тот же миг на меня навалилась темнота.
Я пришла в себя и открыла глаза. Но ничего не увидела, кроме абсолютной темноты. Голова раскалывалась. Горячий бур сверлил виски и затылок, словно через мою бедную черепушку прокладывали очередную ветку московского метро. Почему так затекли руки и ноги? Нужно пошевелиться и облизнуть сухие губы. Отчего так темно? Куда он меня приволок? Вроде я сижу. Это единственное, что знаю точно. Попытка пошевелить руками и ногами не увенчалась успехом. Тщетно! Я была привязана. Облизнуть губы тоже не получилось. Рот плотно стягивал то ли пластырь, то ли липкая лента. Мне стало так страшно, как никогда в жизни! И я снова завизжала.
В этот же миг в глаза ударил ослепительно яркий белый свет. Передо мной стоял псих с ледяными глазами, что забрался ко мне в дом. В руках он держал черный кожаный мешок. Извращуга! Точно такими мешками накрывают голову рабов в эротических фильмах для тех, кто любит жестко и горячо. Мы такие с Владом смотрели. Рядом с психом стоял еще один высокий мужчина. Оба были одеты в белые плащи с капюшонами, откинутыми назад. На плащах был нарисован тот самый символ, что и на кулоне, который показал мне псих: буква "т" с мертвым змеем. Только у психа с ледяными глазами знак был серебряный, а у того, второго, золотой.
Он был чуть постарше, с темными волосами и узким лицом. Его карие миндалевидные глаза внимательно ощупывали меня рентгеновским взглядом. И только тут до меня дошло, что я сижу в той же одежде, что и дома: в черных трусиках и длинной черной футболке, которая задралась чуть ли не до пупа, обнажая ноги и все, что между ними. Я заерзала, чтобы футболка скользнула вниз и прикрыла хоть что-нибудь.