Илья стоял в замешательстве, хлопая глазами.
– Да вы просто звери какие-то! – выпалил он.
Лука недобро прищурился.
– Ты нашего не замай, – с поддельной ласковостью проговорил он. – Я понимаю, тебе неприятно. Ты же сам… Не просто так на свет народился. Верно?
Илья отшатнулся.
А через миг бросился из кладовой вон, так задев плечом Луку Петровича, что тот упал.
Позади сдавленно взвизгнула «девка».
* * *
На постоялом дворе Илья метнулся к кадушке с водой, плеснул в лицо, отпил через край, еще плеснул. Схватил огромный свой меховой плащ на шелковой лазоревой подкладке – ценой как обе шубы Петровичей, – укутался им по самые глаза и рухнул в угол.
Ему хотелось стать очень маленьким и незаметным.
В кладовой «девка» стонала и выла так, будто ее не насиловали, а по живому резали. Илья заткнул уши, но не помогло. Он ощущал чужие страдания нутром. Да, «девка» пролезла в кладовую убивать. Но не для удовольствия, ради еды. А Петровичи глумились над ней, просто чтобы потешиться. Какая там месть! Какая приманка для волотов! Петровичам надо было доказать себе, что они сильные и смелые. Они для этого и берегиню толстозадую огуляли когда-то. За-ради удали молодецкой.
Неизвестно, как себя чувствовала берегиня, а вот «девку» не тешило сношение с храбрами киевской дружины. «Девка» чуяла, что ее скоро забьют булавой. А еще Илья, к несчастью, дал понять, что у нее тут есть защитник. И звала она на помощь не столько родичей из леса, сколько его, Илью.
С ним она легла бы, кстати. Сама, охотно… Илью от этой мысли аж передернуло.
Привязалась бы накрепко. Стала бы преданной домашней скотиной. Охотилась бы для него, а если надо, и убивала. Расчесывала ему волосы… Страхолюдина и человекоедка.
Илья пару раз стукнулся затылком о стену. Не полегчало. Некстати он вспомнил, как за ним ухаживала иссиня-черная дочка Святогора. А папаша издали любовался и довольно хрюкал.
Вот за это он не смог убить ее, страшную – она его любила.
С виду зверь, а все равно баба.
Волоты, лешаки, одноноги – женская часть всей этой нечисти считалась невероятно похотливой, издревле ходили слухи о том, что русалки волшбой приманивали к себе парней и залюбливали до смерти.
Все сказания и байки предостерегали мужчин от связей с нечистью. Во-первых, разыгравшаяся берегиня легко могла свернуть шею незадачливому любовнику. Во-вторых, подумать боязно, кого она потом родит.