– Тебе нравится Дикий мир?
– Конечно. Он – настоящий.
– Император тебя ценит?
– Император мудр.
– Как ты узнал, что я появлюсь в деревне?
– Император все знает, – заявил Генрих. – Он сказал, что ты приедешь к картофельникам.
– Нам далеко ехать? Мортал все-таки. С ним лучше не шутить.
– Не бойся. Я выведу тебя пописать.
Все тело горело. Опасность. Интрига. Игра. Все это называлось – порталить. Рисковать, чтобы достигнуть. Обманывать, чтобы добраться до истины. Во что бы то ни стало узнать, что происходит, с кем происходит и где. Что это – любопытство, жажда истины? Нет, нет и нет, все это не те слова. Знаешь, что не можешь выиграть, но ведешь игру. И в глубине души веришь (не смотря ни на что, просто никому в этом не признаешься), что сможешь одолеть целый мир. Дикий или ручной – неважно. Для Генриха ты – герцог? Отлично! Играй порученную тебе роль. Не бойся, что тебя раскусят. Генрих никогда не усомнится в своих выводах, в своем Императоре и в Валгалле. Надо только уметь говорить с такими как Генрих. Помнить, что их нельзя переубедить. Но можно их слепую веру, как нож, обратить против них самих.
Итак, – Валгалла. Имя уже само по себе создавало образ: рай, мертвецы, война. Эти три слова сплетались неразрывно. Император Валгаллы. Воображение тут же пририсовывало усики на обманчиво мягком лице. Остановившийся взгляд некрофила.
Все это – магия штампа. На борьбу со штампом уходит девяносто процентов сил. Ты уже обескровлен до того, как поднял свой меч. Непредвзятость – хорошее слово, но трудно быть таковым. Чем-то мы восхищаемся, потому что нам это внушили. Но что-то любим по зову души, и эту любовь можно уничтожить только вместе с душой. Почему-то наделенные властью забывают об этом.
Виктор не мог полюбить Валгаллу, потому что не любил замкнутые пространства, императоров и приказы, ненавидел любое давление, ненавидел знаки «доступ закрыт». Сам по своей воле он мог от многого отказаться – почти без труда. Но приходил в ярость, когда от него кто-то что-то требовал.
Мысли начали путаться. Виктор задремал. Сквозь сон мелькали образы. Алена, серебряный медальон, Валгалла.
Виктор очнулся. Будто кто-то толкнул под ребра. Генрих сидел прямо. Взгляд – точно перед собой. Сверкала серебряная сеть на лобовом стекле, сияли белым полосы серебра в кабине. Мортальный лес был уже позади. Перед ними лежала белая равнина, а посреди нее возвышалась монолитная серо-зеленая скала.