Я села напротив, туда, куда упирался взгляд дива, и честно ему сообщила:
- Слабая рифма. Поработай над ней. Может, больше образности будет.
Див замолчал. Колыхания прекратились. Взгляд приобрел осмысленность.
- Я – поэт! – сообщили мне с пафосом.
- Верю, - кивнула я. – Но с тропами и фигурами речи у тебя все слабовато. И вообще, кто так заунывно раскачивается? Вот как надо.
Я настроилась на нужный лад, прикрыла глаза и завыла, словно оборотень на луну:
- Ветка жасмина стучится в окно… А за окном непроглядно темно…
- Хватит! – див сдался уже после второй строчки. – После твоей декламации напиться хочется.
- Ты декламируешь не лучше, - недовольно огрызнулась я. Тоже мне, критик нашелся.
- Ты Инка, да? – внезапно спросил див. – Мне рассказывали о тебе и твоих, гм, методах.
Вот она, минута славы!
- Нормальные методы, - фыркнула я. – На тебя же подействовали.
Со стороны двери послышались смешки. Вот заразы. Получили развлечение на халяву, а теперь ржут.
Полчаса в ординаторской с кофе и пирожком в руках, и снова в бой. Теперь я понадобилась домовым. Очередные трое пациентов хотели услышать страшилки в моем исполнении. У меня давно возникло подозрение, что эти обормоты не столько страдали от собственной «недолюбленности», сколько пользовались возможностью отдохнуть пару часов на больничных койках. Сортарин качал головой на мои предположения и объяснял, что работа у домовых тяжелая, нервная, бывают срывы. И мне, как специалисту, нужно помнить об этом во время лечения.
Сирин сумела занять народ другими пациентами, и к домовым мы с ведьмочкой направились вдвоем, как и положено дисциплинированным напарницам.
- Инка, а в том мире, в котором ты жила раньше, ведьмы были? – не успели мы выйти из ординаторской, поинтересовалась моя личная головная боль.
Я покачала головой:
- Ни ведьм, ни магии. Вообще ничего.
- Но ты ведь ведьма!
И не поспоришь, блин.
- Веришь, нет, - хмыкнула я, вызывая лифт, - сама до сих пор не знаю, как так получилось.
В ответ – недоверчивый взгляд. Да, ребенок, я бываю язвой. Привыкай.
Домовые лежали в третьей палате на одиннадцатом этаже.
- Ну что, любители ужастиков, я пришла, - я уселась на оставшуюся свободной койку, откинулась на стенку и начала заунывным голосом рассказывать страшилку. - Раньше на месте лагеря был замок. Там жил богатый барин. У него была слуга Белина. Однажды он приказал ей постирать его белую рубаху. Белина постирала ее, но когда вешала сушить, случайно уронила рубаху. Барин страшно разозлился, он отрубил голову Белине и зарыл ее под деревом…