Вот был бы ты безмятежным да
спокойным, прямо в лоб намекнули
мне, да ничего бы не хотел, а только бы сидел в позе лотоса да
приобщался к вечному, вот и было бы хорошо. А так нет, отвлекаешь.
Суетишься, спрашиваешь, мешаешь. И вопросы такие задаёшь, на
которые у нас ответов нет и быть не может.
Нет, я успел, конечно, пообщаться со
всеми желающими в округе, но это были по большей части просьбы и
жалобы, да ещё и на уровне ощущений, а не разума. А вот с
настоящими сильнымикамивстречаться опасался уже я сам, помня
всю ослепительную силу и мощь Единого.
И поэтому я потихоньку сидел на
«Ласточке», лечился и не грустил. Печень потихоньку,
стараниямиКирюхии Лары, отрастала до прежней, и я стал
чувствовать себя на все сто. Никто меня не трогал, потому что лезть
в дела и делишки Лары и Арчи наотрез отказался уже я. Интриги — это
не моё, и уж тем более неДалинас
Антохой.
Бабуля с внуком, конечно, пытались было притянуть
меня к своим делам, познакомить с остальными магами и вообще
приобщить ко всеобщему кипишу, что творился сейчас в окрестностях
мятежного монастыря, на правах пострадавшего и от этого наиболее
авторитетного героя, ноя их
послал, не стесняясь в выражениях. Натурально послал, Лара тогда
даже демонстративно поправила себе пальцем приподнявшуюся у неё как
будто бы саму собой от удивления бровь, но дальше развивать
конфликт не стала, так как у меня хватило ума
заткнуться.
Всю неделю шло быстрое жестокое
следствие и тихие бессудные казни, а я, хоть и понимал, что без
этого никак, но чувствовал к этой стороне власти такое отвращение,
что терял аппетит, а мне это было сейчас прямо
противопоказано.
И уж тем более я не лез в их дела,
что всё у них было на мази. Все видели, как именно были повержены
подлые еретики и раскольники, как их теперь только иназывали. Не получилось у них стать
великомучениками, или борцами за правильную веру, не заимели они
авторитета, а совсем даже наоборот. Ведь все, имеющие силу,
увидели, как Единый отвернулся от них. И большего позора
представить себе было уже невозможно.
Их повязали спящими, с явным
отсутствием неточто благодати, а даже со следами
какого-то непонятного культа поклонения соседней горе. Я не стал
никого просвещать, потому что такие кунштюки отвратили от них всех
оставшихся последователей или тайно сочувствующих.